В довершение всего, на почтительном расстоянии от усадьбы, укрытый густо посаженными елками и туями, притаился двухэтажный дом для охраны и прислуги, тоже вполне комфортный, но без всяких излишеств. И все это огорожено высоким железобетонным забором со спиралью из колючей проволоки поверх него.
Машины прошелестели шинами по выложенной брусчаткой дороге, охраняемой с двух сторон столетними соснами. И сразу же открылась панорама усадьбы: дом с шестью белоснежными колоннами коринфского ордера, с вычурной капителью, но с упрощенными фризом и архитравом, гранитная лестница с балюстрадой, высокие окна первого этажа, и обычные — второго. И все это под зеленой крышей, над которой возвышалась замысловатая башенка, назначение которой Нескин угадал далеко не сразу.
На площадке между колоннами мужа встречала жена Осевкина, предупрежденная им заранее. Она была стройна стройностью еще не сформировавшейся женщины, хотя и родила троих. На ней легкое белое шелковое платье, так идущее к ее юной фигуре, к ее льняным волосам и загорелому телу. Рядом с колоннами она казалась ничтожно маленькой, а рядом с Осевкиным — напуганной серной, попавшей в клетку с пресыщенным львом, который, однако, может съесть ее в любую минуту.
— Вот это — моя жена, Наталья, — представил Осевкин юную женщину. И спросил, положив руку на плечо Нескина: — Как, ничего?
— Не то слово, Сеня! — восторженно воскликнул Нескин. — Прелесть! Красавица! Богиня!
Шагнул к ней, переломился пополам, целуя тонкое запястье.
— Нескин. Аарон Давидович, — представился он между поцелуями. — Представитель компании «Блюменталь унд компани». Мы с вашим мужем когда-то вместе начинали работать в этом направлении. Мне оч-чень приятно, что у него такая прелестная жена! Оч-чень! Семен Иванович, надо думать, носит вас на руках.
Наталья, вспыхнув, бросила быстрый испуганный взгляд на своего мужа, слегка попятилась от Нескина и прикрыла ладонью ложбинку между грудями, где покоился маленький золотой медальон с голубым глазом — от сглаза. И совсем маленький золотой крестик.
— И чего ты нацепила этот медальон? — прорычал Осевкин, ткнув пальцем в отсвечивающий лаком глаз. — Где колье, которое я тебе подарил?
— Я думала, Севушка…
— Она думала… Задницей ты думала! К людям идем! Люди должны видеть, что у Осевкина жена выглядит на тыщу процентов выше их заезженных кляч. Усекла? Чтобы через пять минут на тебе было колье! — И, отвернувшись, бросил на ходу: — Пошли, Арончик. Опаздываем. Она догонит.
