— Поклянись!
Поехал Иван. Примолкшая широкая равнина раскинулась перед ним. Далеко, за потемневшими вершинами гор, проглянули летние звезды… Смычок трепетно льнул к струнам, и они звенели точно весенняя капель, точно бубенцы на санях, свадебных санях, запряженных белыми конями…
Он играл и играл… И вдруг почувствовал за спиной чье-то теплое дыхание. Почудилось ему, что рядом, в темноте, стоит отец. Да это он, дед Кралю, гладит его голову морщинистой своей рукой и говорит:
— Вставай, Иван, беги! Догони сани, верни невесту. Худо мы сделали, сынок, что не пустили тебя в село. Вставай!
Иван вскакивает, бросает скрипку в снег и мчится словно вихрь. Бежит по снежной поляне, проваливаясь по пояс в сугробы, перескакивая, словно заяц, через кустарник. Вот перевалил он первый холм, взбегает на второй. Настигает сани у самой околицы. Останавливает их. Девушка бросается к нему, обнимает. Горячие слезы жгут опаленную студеным ветром щеку скрипача. Застыли в изумлении Горан и Петко.
— Что смотрите? Поворачивайте сани обратно!
Зимняя ночь. Притих, притаился в ложбинках ветер. Светит печальная луна. Поют бубенцы. Спит Кладница безмятежным сном, неслышно скользят по улицам села сани.
— Вон памятник повстанцу Стояну Кралеву! — показывает Иван.
Девушка смотрит во все глаза.
Широко распахиваются ворота во двор деда Кралю. С непокрытой головой встречает старик свадебные сани. Протягивает руку для поцелуя сначала невесте, потом Ивану. Но кто эта женщина, что стоит позади него? Да ведь это Кралевица, мать Ивана. Зачем она здесь, на свадьбе, — ведь она умерла два года назад! Иван спрыгивает с саней и бежит к матери.
— Посмотри, мама, какую невестку я привел тебе! Еле-еле догнал сани, из сил выбился. Что же ты плачешь, мама?
— От радости, сынок, от радости, голубь мой.
— А кому тот золотой, что у тебя в руках? Кому ты его подаришь?
— Невесте твоей, сынок.
— Родная ты моя!
Иван обнимает мать, и холод сковывает его сердце.
Каменный воевода сходит со своей плиты и направляется к свадебным саням. Девушка, вскрикнув, бросается прочь. Метнулась было к дому, но каменный человек тяжелой поступью следует за ней. Иван стремительно кидается наперерез воеводе и заносит топор. Ох, этот топор!..
Глухо заплакала скрипка. Одна струна, напрягши последние свои силы, застонала и лопнула. Оба конца ее завились туго-туго — точно девичий локон…
Скрипач долго тер снегом лоб и, придя в себя, собравшись с мыслями, зашагал вниз — туда, где мерцал в окошке тусклый свет. Он вошел в корчму. Трактирщик поднялся ему навстречу. Иван Кралев снял шапку, чтобы отряхнуть ее от снега.
