— Это уже интересно, — рассуждал он вслух. — И знаете чем, Анисин? Своей нелогичностью. Неисправность может быть здесь и здесь… А в чем же дело?
— Товарищ майор, здесь… Что-то здесь.
— Ну, ну и что? Рассуждайте, думайте. Хотя, я вижу, все тут будто бы исправно.
— Внешне, товарищ майор. Смотрите, здесь должно стоять сопротивление на тридцать ом, а это, видите, в десять раз больше!
10.
Выйдя из кабины, капитан Фролов решительно не знал, что теперь ему делать. В таком глупом положении он оказался впервые, был на всех зол и бессилен. К тому же во всем случившемся он находил страшную несправедливость: кто-то совершает ошибки, показывает свою беспомощность, а он должен расплачиваться.
«И правильно, — усмехнулся он. — Не сумел настоять на своем, нечего искать виновников».
Но этим он сам себя не успокоил. И не хотел возвращаться в кабину. Там делать ему нечего. Проверяющие не посмотрят на неопытность лейтенанта Анисина и никого не допустят к стрельбам. При этой мысли Фролов даже остановился, закрыл глаза и будто лишился сил идти дальше. Так он простоял с минуту, заем медленно и устало вошел в пустую палатку. Кто-то в ней растопил печь, бросил рядом дровишек и ушел. Фролов пододвинул табуретку, сел и принялся растирать покрасневшие на холоде руки.
«Хорошо, я виноват, проявил беспринципность. Но что скажет в свое оправдание Назаров? Решил провезти психологический эксперимент. Вот и провел. Как же, он смелый! Почему бы и не быть смелым, когда нет позади мостов? Видите ли, моральная ответственность, честь дивизиона. А вот теперь что? На прошлые заслуги никто не посмотрит… И шишки раздавать будут каждому. Нет, во что играем, во что играем? А этот Михайлов. Властью решил воспользоваться: «Товарищ капитан, вы «убиты»! На «вы» перешел. Ах, дело-то и не в этом! Столько готовиться и срезаться из-за одного».
Николай Яковлевич сидел, не замечая времени и того, что происходило рядом. В палатку раза два заглядывал кто-то из солдат, доносился скрип снега, громкие команды. Не заметил он и подполковника Назарова, который вошел в палатку и принялся перчаткой растирать щеку. Но когда увидел его, спросил:
— Как, допустили к стрельбам?
— Допустили.
— Пока не поздно, прошу вас, товарищ подполковник, отстраните Анисина. Найдите повод…
— А вы почему, Фролов, ушли?
— «Убитым» там делать нечего. А потом, как можно быть там и видеть, что ты в чьих-то руках просто игрушка! Не так, что ли? Теперь вы молчите. Спасибо, еще раз меня научили, но уж еще раз я свою спину не подставлю. Риск? Вот вам и риск. Вы, Александр Кириллович, как я и говорил, вскоре все это забудете, да и ни к чему оно вам, а нам здесь расхлебывать да расхлебывать придется. Лет пять вспоминать будут…
