— Тебе чего, девочка? — спросил он, не выпуская из рук ложки.
Если она струсит, значит, ни на что вообще не годится. Сейчас она испытает свои силы. Таня набрала в легкие побольше воздуха, призвала на помощь все свое мужество и с притворным спокойствием и важностью произнесла:
— Пришла вести кружок. Ведь парторг предупредил вас. И я вчера заходила, вам напоминала. Все товарищи тут? Тогда я начну.
Таня говорила, чтобы только выиграть время и хоть немного успокоиться. Казалось, еще немного — и она расплачется.
Момчил ничего не ответил. Таня окинула взглядом комнату, надеясь хоть у кого-нибудь встретить сочувствие. Большинство кроватей пустовало. Из тех, кто был дома, некоторые приподнялись, с удивлением разглядывая девушку. У окна пожилой мужчина в очках чинил домашние туфли. Он посмотрел на Таню поверх очков и снова склонился над иглой.
Момчил тоже продолжал варить обед, будто в комнате все было по-старому. Вот он положил ложку на крышку, подошел к шкафу у дверей, достал пакет и набрал в горсть несколько стручков красного перцу. Высыпав перец в бурлящую фасоль, он снова плотно накрыл кастрюлю и только теперь взглянул на девушку.
— Какой еще кружок? Какое чтение? Ты сама видишь, сколько нас тут. Я сказал им, но почти никто не пришел. Не интересуются люди. Кто устал, а кто пошел стаканчик пропустить. Их дело.
Таня прервала его:
— Знаю, видела их. Не нашли другого времени! Ведь я вчера затем и заходила, чтобы предупредить вас.
— Может, и предупредила, да все равно некому слушать. Не для того мы тут, чтоб читать. И в селе есть кому нам почитать. А мы приехали денежки зарабатывать.
Девушка опять хотела возразить, но слова застряли в горле. Зачем настаивать? Лучше уйти. Скажет парторгу, что не может справиться, и все. Но ведь парторг говорил ей: «Знаю, трудное это дело, однако уверен, что никто лучше тебя не сможет. Ты умеешь говорить с людьми, хорошо читаешь, и упорства тебе не занимать. Если у тебя выйдет — это будет успех для всего строительства».
Маленький, коренастый рабочий в упор разглядывал Таню, почесывая за пазухой. Какой-то весельчак подал голос:
— Эй, Ганчо, что у тебя там? Вошь нашел? Так убей ее. Никто на тебя в суд за убийство не подаст, не бойся…
Девушка прижала книгу к груди, словно ища в ней опору, и сказала, стараясь говорить твердо:
— Видно, товарищ бригадир, не одну меня не слушаются, а и вас тоже. Нигде не видела я такой грязи и беспорядка, как здесь. Зайдите в соседнее общежитие — любо-дорого посмотреть. А вам дали пружинные матрацы, новые одеяла, по тумбочке каждому — и во что вы все это превратили!
