И вдруг я узнал ее. Это же Даша, горничная в бабушкином доме! Та самая, что давала нам утром завтрак.
Когда сошла с ящика, ее обступили с вопросами. Я ждал, когда станут расходиться, и подошел к ней у выхода. Она опешила, растерялась.
— Владимир Дмитриевич! Почему вы здесь?
Я ответил:
— Если бы вы не объяснили так дельно и толково, выступил бы я.
— Значит, вы… — и не договорила.
— Да. Я большевик. А сейчас и красногвардеец.
Она была ошеломлена. Но разговаривать было некогда, — оба спешили. Мы крепко пожали руки друг другу. Она пошла домой, я снова в «Тихую долину», а потом к Андрею, где мы дали волю воспоминаниям.
Я возвращался домой поздно вечером. Шел по улицам, переполненный до краев. И тут только вспомнил об Ирине… Иринка, Иринка, когда же я успею познакомиться с тобой, узнать, какая ты? Рассказать тебе все, что должен рассказать? Эта мысль так поразила меня, что я даже остановился…
Эх, Володька, не было ли твое бегство в Харьков непростительным, мальчишеским легкомыслием? Бросил сестренку в этой (уж воистину!) «тихой долине» — генеральском бабушкином доме! Что успели сделать из нее за эти годы бабушка, няня, вся та богатая, чопорная и праздная обстановка, в которой она живет?.. Почему она так холодно и сухо встретила меня?..
Ирина уже легла спать, когда я пришел. Няня ждала меня. Снова расплакалась, стала упрекать: сразу ушел и не побыл с больной бабушкой. Я спросил, приходила ли больная в сознание. «Нет». Я сказал: «Разве бы я ее вылечил, если бы сидел возле нее?» Няня обиделась. Я хотел пройти к Ирине, — не пустила.
Ну вот, сегодняшний день записан. Лягу. Авось засну! Завтра с раннего утра — на сбор в «Тихую долину».
Продолжение воспоминаний Ирины Дмитриевны
Я встала очень рано на следующее утро, но, выйдя в столовую завтракать, застала там Володю. Я сдержанно поздоровалась. Мы были одни. Володя внимательно посмотрел на меня и сказал:
— Ирина, очень нужно поговорить с тобой. Но не сейчас. Сейчас мне надо уйти.
— Куда? — удивилась я. — Разве ты не ради бабушки приехал?
— Я приехал по вашей телеграмме, — ответил Володя, — но приехал бы и так. Бабушке я ничем помочь не могу, а мне предстоит большое и важное дело.
— Дело? Когда бабушка при смерти? Какое дело?
— Вот об этом-то я и должен поговорить с тобой, сестренка. Ирина, сколько же тебе лет сейчас?
Мне стало очень обидно.
— Даже этого не знаешь. Уже исполнилось двенадцать.
— Прости, Ирина. Я просто забыл… Двенадцать лет, а ты еще совсем ребенок.
