Я подошел ближе, встал за спиной Андрея. И слышу: он говорит парню со шрамом спокойно, веско:
— Выходит, Шаров, ты дисциплины не признаешь никакой? Так?
Парень ухмыльнулся.
— Толкуй! Меня с завода рекомендовали.
— Знаю, — говорит Андрей. — Но ошиблись. Говорят, ты предан революции. Может быть. Но в Красную Гвардию не годишься, — у нас железная дисциплина.
— Толкуй! Хватит, надисциплинировались, — сердито буркнул парень. — Это что же за революция?! Всех слушайся! Что ты мне за начальство! Хватит, наслушался мастера на заводе.
— Дурак ты, Шаров, — перебивает один из рабочих, — мы же не шайка, а боевая единица. Если мы все попрем дуром, кто во что горазд, нас же офицерье в два счета сомнет. Потому что у них дисциплина…
— Заладили: «дисциплина, дисциплина», — передразнил Шаров, — а на что мне студент-начальник сдался?
— Чудак ты, меня же партия назначила. Районный наш штаб. А там меня знают, — все так же спокойно сказал Андрей.
— Толкуй! Знают они тебя! — Шаров презрительно сплюнул на сторону. — А я, брат, буржуя нюхом за три версты чую.
Андрей и все рассмеялись.
— Как же, товарищи? Оставляем Шарова в десятке? — спросил Андрей.
Шумные протесты. Кто-то крикнул:
— Катись, Шаров, к анархистам, — там подойдешь!
— Ни к кому я не пойду! Я сам по себе! — буркнул Шаров.
— Ладно. Пошли, Шаров, в штаб, — сказал Андрей и кивнул головой в сторону двери, — пусть нам срочно тринадцатого вместо тебя выделят.
Я громко сказал:
— Возьми меня, Андрей!
Он оглянулся. И все тоже повернули головы.
— Володька, ты?! Откуда?! — Обрадовался очень, но ни о чем расспрашивать не стал. Только и было разговору:
— Ты как? По-прежнему с нами?
— Уже второй год в партии, — говорю.
— Винтовку знаешь?
— Хорошо знаю.
— Документы с собой?
— Конечно!
— Ну, пошли в штаб. Шаров, пошли!
По тому, как в штабе говорили с Андреем, как сразу поверили его отзыву обо мне, с какой легкостью заменили Шарова мною, я понял: Андрея знают, Андрея любят, он пользуется авторитетом.
Потом мы вдвоем сидели в какой-то боковой комнатушке, рассказывали друг другу о себе. Я узнал, что Андрей больше года воевал, потом тяжелое ранение в ногу, остался хромым, в армию не вернулся. Поступил в Технологический институт. И в армии, и в институте вел большевистскую пропаганду. А сейчас не до учебы. Формируется Красная Гвардия. Андрей назначен командиром «десятки». В десятке тринадцать человек. Четыре десятка — взвод, три взвода — дружина, три дружины — батальон. Дисциплина строжайшая.
