— Да что ты, Наташенька, — отвечала мать, — об этом можно было только мечтать. Но скажи мне, это теперь наши деньги? Это ведь так много. Хотя смотря для кого. Но эти-то… они не потребуют обратно? Да что я говорю!
— Посмотри на мои руки, все сделано вот этими самими руками. Они еще долго будут болеть. Глаза устали, а запахов для меня временно не существует. Никогда так не было. Думаю, что я продешевила. Но впредь буду умнее, поверь мне. Да и связываться с этой братией, — неожиданно для себя завершила она, — не уважать себя.
— Да бог с тобой, обыкновенные люди, — замахала руками Тонечка, — разве что платить могут больше, так потому, что деньгам счета не знают сейчас. Нахапали по случаю, а распорядиться толком не умеют. Вот ты и помогаешь им распорядиться, умница ты моя. Выполняешь функцию координатора денежных потоков.
Шучу, шучу. Только мне кажется вот что: любая твоя картина, даже самая простенькая, стоит таких денег. Я знаю, что говорю.
— Остапа понесло, — засмеялась Наташа.
— Да-да, — не унималась мать, — и этот заработок только жалкая компенсация за унижение, которое все мы терпим. Дикие времена.
— В таком случае, они что-то затянулись. Других не знаешь и ты.
— Милая моя, да будь ты немного постарше, роди я тебя лет на десять раньше, да не было бы тебе цены на международных аукционах. В Москве, конечно, шипели бы на тебя от черной зависти, но европейский рынок…
— Хватит, мамочка, — ласково урезонила ее Наташа, — займемся делами насущными. Пообедаем как белые люди, выпьем чего-нибудь и говорить будем о другом. Я устала.
— Жаль, что ты не хочешь выслушать меня до конца, ну да ладно, — примирительно осеклась Тонечка. — Но я всегда на твоей стороне и стою за тебя горой.
Наташе, невзирая на усталость, доставила удовольствие прогулка по окрестным магазинам в обществе практичной Тонечки.
— Как два верблюда, — констатировала та, отягощенная провизией и прочими покупками.
Превосходное расположение духа было несколько омрачено одним событием, вернее, только мыслью о событии. Наташе померещилась знакомая кепочка вблизи их дома. Нет, это был какой-то другой молодой человек, проходящий своей дорогой и с другой (миной на лице. Но было неприятно. Слава богу, Тонечка ничего не заметила, овеянная стихиями привычного быта. Наташе стало досадно на себя, столь пугливую и хрупкую.
Она даже разозлилась, относя это дуновение тьмы на свои бесплодные споры с жизнью. Но заноза осталась. Компромисс удался только на почве фантастичности всего происходящего. Чего только не было! Да, верно, будет еще. И тут впервые в жизни Наташа решила, что новое и небывалое вовсе не обязательно чревато напряжением и страхом, как это случалось раньше. Ведь не секрет, что единственной причиной общей с Тонечкой паники было относительное безденежье в их, опять же специфической, ситуации.
