Тонечка наконец разгневалась, расплакалась, ничего не понимая.
Но рассердилась нс на шутку и сама Наташа.
— Пойми, что все слишком серьезно, мама. В каком мире ты живешь: кавалеры, кепочки, Африка, экспедиции, доктора какие-то бесчисленные, папины деньги. Да пойми ты, что от папиных денег не осталось ничего, вообще, ну абсолютно — ни-че-го.
Наташа посмотрела в округлившиеся от ужаса Тонечкины глаза и пошла звонить Андрею.
Это был жест автоматический, вроде мытья посуды. Она подумала, что не следует делать этого, но телефонный номер набрался как бы сам собой.
Лучше б она не звонила ему, потому что с первых двух-трех слов и даже звуков его голоса она поняла, что он не может говорить свободно.
Андрей был не один.
Где-то рядом с ним витал и веял призрачный женский голос, от которого Наташа просто остолбенела.
Она могла бы стоять так долго, едва прислушиваясь к недоуменным восклицаниям Андрея, — настолько была изумлена.
Однако, в силу спасительной инерции, она стремительно начала разговор с женихом. Так, словно рядом с ним никого не было и быть не могло.
— У меня проблемы, Андрей, и это очень серьезно, поверь. Мне необходима твоя помощь, немедленно.
— К чему такая спешка, Татуся, — как-то слишком уверенно отвечал он, — ты просто устала. Увидимся в более спокойной обстановке, все обсудим, со всем справимся… Я тоже устал без тебя. Знаешь, я просто не могу есть эти надоевшие мне бараньи котлеты.
— Что ты имеешь в виду, — еще сильнее удивилась она, пытаясь найти несуществующий подтекст в слове «бараньи».
— Я люблю, когда для меня, для нас, готовишь ты. — Голос жениха показался ей наглым и алчным,
«Может, он пытается меня отвлечь от дурных мыслей и потому говорит о еде?» — Наташа была в полном недоумении. «Нет, таким актером Андрей не был». Он говорил искренне, но полную чепуху.
— В Какой еще спокойной обстановке? — то ли испугалась, то ли разъярилась Наташа. — Скоро не будет никакой обстановки. Вообще. Ты что, перестал меня понимать?
— Может быть, может быть, — отвечал Андрей, — но я мгновенно научусь понимать тебя новую. Это ведь большой труд, поверь и ты мне, Татуся. Мы немного переменились, придется потрудиться и тебе. Но ты справишься.
— Да я же люблю тебя! — чуть ли закричала она в телефонную трубку.
— А значит, только ты можешь мне помочь. Даже если я что-то напутала, даже если я в чем-то ошибаюсь. Ты один.
— Так все и будет. — Он был точно непробиваем. Но женский голос, порхавший где-то около Андрея, как бабочка, прорезался вдруг с невыносимой полнотой: «Андрей, достаньте мне вот эту книгу, я не могу дотянуться».
