Наташа уже ничему не удивлялась.
— Да, — ответила она. — Я не так давно из Пскова.
— Вернулись в Москву, а тут все плохо, совсем плохо. Так? Я не имею в виду быт. Это бывает, именно когда возвращаешься из Пскова либо еще откуда, с намоленной земли.
— Точнее не скажешь, — согласилась Наташа.
— Как вы здесь-то оказались?
— Трамвай привез, — серьезно отвечала она, потому что это было правдой.
— Трамвай везения, — улыбнулся священник, — вы все еще думаете, что вам никто не в силах помочь?
— Уже нет, но боюсь, что помощь понадобится особенная. Честно сказать, даже и не знаю какая.
— А вот вы и подумайте… Вас как звать?
— Натальей.
Она уже была готова рассказать священнику о всех своих несчастьях. Удерживало Наташу только одно: в начале всего, что с ней произошло, коренилась совершенно дикая ошибка.
Ошибка, где-то равносильная преступлению, как она решила по дороге с «Войковской». Вольно или невольно она стала звеном в преступной цепи, и как можно об этом говорить священнику, служителю церкви, она даже представить себе не могла.
Говорить об этом нельзя кому бы то ни было. В том-то все и дело. Ведь знала же, что есть в Москве индустрия фальшивок. Догадывалась, что развернуто это действо прежде всего для чудовищного обмана таких, как она. Наживаются на этом человечки, далекие от искусства и прочих драгоценных ремесел. И неизвестно, что дороже этим брюханам — лишняя пачка банкнот или ужас и падение одураченных по-крупному мазил, считавших себя особо отмеченными. Второе дьявольски дополняет первое.
Паук потирает лапы. Паутина напряжена.
Казалось, что священник догадывался обо всем, что с ней творится. Не одна же она такая, видел он разнообразных барышень ее типа и нрава.
— Я вижу, что внутренне вы многое проговорили сейчас. Так ведь?
— Да, — ответила она облегченно. — Все проговорила.
— Этого недостаточно. Для того и существует исповедь, чтобы тайное, теснящее вас, открыть перед Богом.
— Но ведь этого так много! — вырвалось у нее. — Это просто невозможно вместить в какой-то отрезок времени.
— Для Бога все возможно, — с особенным спокойствием ответил священник. — Тогда сделаем так: вы подумайте, только хорошенько, и постарайтесь обратиться именно к тому человеку, я думаю, что он один, который вам истинный друг.
— Да, — ответила Наташа, — я так и сделаю.
— Есть, значит, такой человек?
— Есть. Боюсь только, что он все еще болен. Он ведь ровесник моего покойного отца.
— Думаю, что он поправился, — ответил священник, глядя ей прямо в глаза. — А если все же потребуется дополнительная помощь… или моя — я вас жду. Только не предпринимайте ничего самостоятельно. Кстати, там гроза начинается. Вы или поторопитесь сейчас, а если не очень спешите, то можете переждать в трапезной. Вас там накормят.
