Все же она решила по-своему, тряхнув головой, точно отгоняя все без исключения видения. Наверняка тот художник копировал Павла Филонова, входившего тогда в моду. А убит был мало ли из-за чего. Из-за денег. На чужбине.
«А где я теперь? Да на чужбине почти. Рядом со мной никого. Домой прийти тоже не могу. И деньги все те же, деньги проклятые…»
Она решила впредь быть предельно осмотрительной. Даже в мелочах. Как при работе с карандашом. Есть же такая техника, точечная, уникальная. У нее получалось.
По лестнице в мастерскую Наташа поднималась, как на эшафот. Но придуманный для самой себя новый стиль возобладал. Она как бы перегруппировалась.
Еще сама не зная почему, она остановила лифт, не доезжая до последнего этажа, а оставшиеся два пролета до последней остановки лифта и пролет на дополнительный этаж, где и располагались мастерские, прошла очень тихо и медленно.
Дверь в мастерскую была приоткрыта, сквозь щель можно было видеть крошечную прихожую и сквозной проем в светлое помещение мастерской. Она хотела было толкнуть дверь, на ходу отчитывая Стаса за безалаберность, но ужаснулась чему-то в себе и вдруг услышала его голос:
— Боюсь, ты что-то напортачил, старина.
«Разболтал кому-то о своем же пристанище. Что еще за „старину“ он привел в мою мастерскую?» — но додумывать эту мысль Наташе не пришлось.
Она услышала голос, от которого в другое время ее бы затошнило.
— Я все четко сработал, по науке. И картинку ей показал. Если бы не Степан этот, пес его дери, я бы ее прижал, голубушку. У нас и не такие раскисали. Ноготок увяз — вся птичка пропала.
Сердце Наташи так громко заколотилось от ужаса, что его стук могли услышать в мастерской.
— Стас, может, дверь закрыть?
— Наташка должна приехать. Лифт услышим, ты спрячешься. Там лестница есть на чердак, поднимешься туда, если что. Птичка, говоришь? Птичку нашел. Сказал бы я тебе, что это за птица… Она уже и краски уничтожила, и уверена, что ее не за что схватить.
— А это что за краски? — Наташа услышала шелест полиэтиленового пакета и похолодела. Краски были именно там.
«Дура, вчера надо было прихватить пакет!» — ругала она себя.
— Брось. Раз сказала, что выбросила, значит выбросила.
— Я все же отдам нашим экспертам. Да и ты ведь говорил, что манеру можно сличить.
— Тебе это все равно не поможет. Картину отдать пришлось, чтобы большого дрозда не спугнуть. Как, ты думаешь, я к нему приволокусь с нашим предложением, если он не будет уверен в своей полной безопасности?
