— Пр-ривет пер-редал, и не пр-риставайте!
— Ну и шут с тобой, хмырь ты этакий! — изрек в ответ Зинченко. — Вернулся, и слава богу. Сейчас моя очередь.
И он шагнул к машине…
…и вернулся вечером.
— Ну и как? — спросила его Иришка.
— Да так, поговорили… Я ему свои стихи почитал, он мне свои… Пробовал уговорить его не стреляться. Не убедил, по-моему! Дворянин. Гипертрофированное чувство чести, да и вообще — темперамент…
— Ну я так и знала! — возмутилась Ирина. — Нельзя тебе серьезные дела доверять. Тютя ты, Зиночка! «Я ему свои, он мне — свои»… Тоже мне, гений выискался! Сейчас посмотрим, что ты там накуролесил! — Она сняла с полки последний, десятый, том ПСС Пушкина и начала внимательно просматривать письма в самом конце его. — Вот, нашла!
«21 ноября 1836 года. П. В. НАЩОКИНУ…
Любезный мой, Павел Войнович, только что отписал письмо Бенкендорфу и вот сел писать Вам. Хочется дружественного участия. Вам, наверное, уже писали о моих злоключениях. Теперь сообщаю, что дуэль с господином Д. уже неизбежна. В обществе об этом имеются самые разноречивые мнения. Многие, и даже самые близкие мне люди, считают, что я не прав и должен просить г-на Д. считать мой вызов как бы не имевшим места.
Сегодня ко мне пришел один молодой человек, совершенно мне не известный, и тоже уговаривал не драться. Он мне сказал так: „Ваша смерть была бы невосполнимой потерей для Отечества“. Потом читал мне стихи. Прекрасные стихи! Если со мной случится нехорошее, теперь знаю: есть кому меня заменить. На всякий случай запомните имя этого г-на. Вячеслав Николаевич Зинченко. Больше о кем мне ничего не известно. Эта встреча рассеяла мою тоску и вселила надежду в благополучный исход дуэли. До свидания. Жду писем.
А. ПУШКИН».
Вовка первым нарушил затянувшееся молчание:
— Представляю, как бесились все эти годы ученые, дабы выяснить, что за человека Пушкин назвал своим преемником в литературе! — мрачно сказал он. — Об этом, наверное, сейчас десятки книг написаны… И Ираклий Андроников…
— Что — Ираклий Андроников? — совсем сник Зина.
— А то… Скоро узнаем.
Но оказалось, что споры в науке улеглись давно, лет двадцать назад. Неутомимый Андроников нашел документальное подтверждение тому, что в своем имении под Могилевом действительно обитал в те годы помещик Вячеслав Николаевич Зинченко, который пописывал любовную лирику. Стихи забытого литератора извлекли из пыли и плесени бывшего губернского архива, с благоговением прочли их.
