, и «плевал с высокого холма на эту царапину». Но от локтя к плечу пошла синяя гниль, и когда испуганный вояка все-таки дал согласие: «Рубите!» — было уже поздно. Асмунд потерял разум, метался по землянке. Словно берсерк, бросался он на людей. А утром его нашли у порога. Асмунд сжимал окостеневшими пальцами рукоять кинжала, проткнувшего его глупое сердце.
Боязно! Но не рубить же, вот так, сгоряча, раненую руку! Нет, не таков Кале Змей, и жизнью ломанный, и врагами губленный, и себе цену знающий. Но если гниль пойдет, тогда не дрогнет, пожертвует рукою за жизнь свою.
Кровью красной рдея,
Раны нас не красят.
Стрел пурга тугая
Губит многих, люба.
Вострый вихрь вонзился,
Верно, прямо в сердце.
Тормод, Скальд Черных Бровей
— Болит? — кивнул Гуннар на перевязанную руку наперсника конунга.
— Пустяки, царапина! — буркнул Змей, отворачиваясь от Гуннара.
— Я много думал, Кале…
Змей молчал, занятый своим. «Неужели все-таки рубить придется?» Ох, как не нужен был сейчас ему рядом что-то слишком навязчивый сегодня Гуннар!
— Кале, ты помнишь легенду об Одде, скальде Серых Скал?
— Ну…
— Его опоили тролли, и он проспал у них в пещере девяносто девять зим, а когда проснулся и вернулся домой, то не нашел ничего. Какая это страшная доля — остаться без семьи, без родичей. Среди потомков. Одд был скальдом. Он сложил об этом песни. А как бы поступил на его месте ты, воин? Представь, ты возвращаешься ко двору, а наш конунг давно похоронен и место у трона занято…
— Что-то не пойму, о чем ты, Гуннар! — прошипел Кале.
— Так что бы ты делал, окажись на месте Одда?
Змей еле сдерживался, но, опасаясь потерять лицо перед воинами, подавил готовый сорваться стон и улыбнулся скальду:
— Я попытался бы стать тем, чем был до встречи с троллями!
— И снова лилась бы кровь?
Кале презрительно поморщился. Они с Гуннаром считались друзьями и не таили друг от друга своих дел.
— Так все-таки у тебя поднялась бы рука на потомков?
— А почему бы и нет? В детстве я знавал двух братьев — берсерков. Они утопили собственного отца. И это, заметь, берсерки! Ты же знаешь, как они держатся друг за друга. А я, слава богу, не берсерк!
— Скажи мне, Кале, а если бы мы этой ночью перенеслись с драккаром в мир собственных правнуков, ты дал бы воинам приказ вырезать биармов в деревне?
Наперсник конунга зло сплюнул за борт:
— Скальд, не путай женщину с овечьей шкурой! Биармы не могут быть потомками норманнов. Я бы дал приказ, и вы бы их вырезали. Ты бы сам резал их, Гуннар!
