— Я потеряю руку?
Гетен сглотнул, во рту снова было сухо.
— Нет. Мазь уничтожит остатки яда. Но вы будете моим пациентом еще хотя бы день.
Она посмотрела на него с вопросом.
— Я постараюсь слушаться, хотя я таким не прославилась.
— В этом мы похожи, — он взял мокрую тряпку у Нони и протер рану. Он подавил ругательство от вони, которая донеслась от яда, когда он убрал кусочки мертвой и умирающей плоти.
Но Галина не сдерживалась, прижала одеяло к носу и рту.
— Кости Скирона, гадость. Тот зверь умер, сгнил, а потом вернулся к жизни?
Гетен рассмеялся.
— Возможно, это близко к правде, — он закончил убирать пострадавшую плоть. — Нони, принеси лечебное промывание из шкафчика, в зеленой бутылке, — она так и сделала, и он этим убрал остатки яда, а потом стал зашивать. — Красивый шрам не гарантирую.
Галина фыркнула.
— О, нет. Шрам.
— Многие женщины расстроились бы.
Галина теребила одеяло.
— Я не питаю иллюзий насчет моей внешности, господин Гетен. Меня не ценит король Вернард за мой возраст, мнения или красоту.
«Ваш король — идиот».
— Мудрость приходит с годами. Мнение ценно, если есть интеллект. Но нет ничего хорошего у женщины, которая может гордиться только своим лицом.
Галина тепло рассмеялась, и оба волка подняли головы с пола. Воительница покачала головой и сказала:
— Вы разочаровываете, теневой маг. Сначала пропустили мимо чар, потом оказали гостеприимство, а теперь проявили себя романтиком.
Гетен склонился и завязал нить, отрезал ее.
— Что дальше? — спросила она.
— Я подумывал о вышивке одежды, ваша светлость, — он нанес на рану мазь. Галина рассмеялась снова, и он добавил. — Полагаю, вы — добрая леди, которой нравятся швы, — он отдал иглу Нони, игнорируя понимающую улыбку женщины, и стал перевязывать плечо Галины чистыми бинтами.
Закончив с этим, Гетен занялся ранами на ступне женщины. Они были неглубокими, уже заживали, и он быстро очистил их и нанес мазь, перевязал чистыми бинтами.
Нони пришла и ушла, забрала грязную воду, а потом грязные тряпки.
— Нужна еще помощь, господин?
— Нет. Можешь идти.
Старушка сделала реверанс и закрыла дверь лазарета.
Воительница притихла, пока Гетен работал. Он закончил перевязывать ее ногу и посмотрел на ее лицо.
Она наблюдала за ним.
— Вы не такой, как я думала, когда вызвалась на переговоры.
Гетен накрыл ее ногу одеялом.
— Редкие знают, что ожидать от меня.
Она склонила голову и прищурилась.
— Вы, наверное, не были рады видеть меня в первую ночь. Так почему впустили в Хараян?
