«Хоть это все еще просто», — подумал он, управляя течением. Темная холодная магия поднялась из глубин в его теле, давила на нервы. Он призвал тени леса, сплел из них плотные нити, из которых создал тусклую переливающуюся броню и плащ с множеством магических складок, из которых его дух мог шпионить.
Вооруженный и в плаще, Гетен отпустил дух волка. Зверь опустился на холодную землю с листьями в инее и уснул. Оставив тело и часть сознания сторожить волка, он отпустил душу и отправился в царство мертвых на поиски ответов.
Пустота была бесцветным отражением живого мира, и цвета его кожи и перламутрового доспеха выделялись во мраке. Его душа прошла на мощеную дорожку под серым небом. Потертая, мокрая и покрытая черным мхом, дорожка вилась по темному лесу худых деревьев без листьев.
Несколько душ задержалось у границы Пустоты, плотные, будто живые, но серые, как все вокруг.
— Уходите, пока я не прогнал вас глубже в Пустоту, — сказал он, от взмаха его руки они рассеялись, как листья. Им не были рады возле границы. Души, задерживающиеся в Пустоте достаточно долго, чтобы найти путь к Гетену, были теми, кого не стоило возвращать в мир живых, и он должен был держать их в плену.
Его тело дрожало, горбясь рядом с волком. Он сосредоточился, искал нить темной магии. Но ничего не было. И это беспокоило. Царство смерти обычно кипело опасностью. Что-то скрывало источник неестественной зимы, и у него были неприятные подозрения.
Гетен укутался плотнее в теневой плащ и толкнул магию, желая найти путь мимо того, что закрывало ему вид на Пустоту. В лесу его тело задрожало сильнее. Боль и онемение сковывали плечи и спину.
Наконец, он поймал тонкую нить холодной горькой магии, и дорожка перед ним стала блестящей и скользкой от черного льда. Это была старая магия, как его, и она была острой, с шипами, полной злобы и смерти. Такая древняя магия была редкой, она почти никогда не бывала милосердной. Это была разрушительная сила, которую короли и королевы просили у таких магов, как Гетен, подавить.
Следуя за лентой холодной магии, он попал к широкому мелкому озеру с белой, похожей на мел, жидкостью, не отражающей его лицо. В центре стоял маленький восьмиугольный черный мавзолей. Жидкость текла из-под закрытых дверей и по ступенькам.
— Ведьма инея? — он коснулся жидкости, потер пальцы вместе. Жидкость была как выбеленные кости, была такой холодной, что обжигала. — Но те чары не пробить, — он встал и вытер пальцы об плащ. — Кто убрал их для нее?
