— Здесь, наказание для нас состоит из трёх составных. Иллюзия и невозможно этого забыть, невозможно отвлечься — темница обязательно напомнит, что ты погружён всего лишь в собственные фантазии. Второе — еды не будет, пока твоё тело не будет измождено настолько, что встанет на самую грань смерти. Третье — кровь, наша пища, то, что ты выпил мой Король, это единственная кровь, единственная реальная пища, какая доступна здесь.
— Н-да, садизм какой-то. — Пробормотал Штык, глянув на камеру с девушкой. Та уже не была худой и стояла вовсе не на камнях. Вокруг неё стеллажи и полки, забитые одеждой, обувью, всё яркое, красивое, но какое-то древнее — он такие одежды только в кино видел. Она трогает одежду пальцами, идя вдоль рядов, но не идёт никуда — девушка шагает на месте, в центре камеры, а всё вокруг движется. Буквально на глазах, её руки обретают нормальные очертания, бёдра и грудь округлились и вот уже в камере молодая красивая девушка с грустными глазами.
Девушка вдруг замерла, подняла лицо к потолку и истерично захохотала — он не слышал звука, но видел выражение лица, видел безумные глаза, видел, девушка начала рвать волосы на голове и крушить собственную иллюзию.
— Пиздец. — Резюмировал Штык. — Мне что-то домой захотелось…
— Никому не нравится это место. Даже те, кто его создал, больше никогда не приходили сюда.
Несколько минут они стояли, молча, отвернувшись от девушки, сейчас совершенно лысой, в потёках крови и в окружении разбитых стеллажей. Её волосы постепенно отрастали, куски кожи, собственноручно вырванные с головы, нарастали обратно, но её глаза — Штык ощутил, как его накрывает волна панического ужаса. Смотреть на это, он больше не мог.
Соседний куб, выглядел поприветливее. Черноволосый парень шёл по заснеженным руинам, держа в руках автомат Калашникова и зорко всматривался в окружавший его постапокалипсис. В небе светило солнышко, дул сильный ветер, но парень не обращал внимания ни на ветер, ни на солнце — он что-то искал и кого-то опасался. Вот из-за груды хлама выскочил большой облезлый пёс, поросший неровными клочками шерсти и ринулся в атаку. Парень поднял автомат, короткая очередь срезала собаку, та кувыркнулась, дёрнула лапами и затихла в снегу. Стрелок победно отсалютовал небу своим автоматом и с улыбкой двинулся дальше.
— Странно как-то, этот хмырь, кажись, ему по кайфу. — Пробормотал Штык.
— Да, он наслаждается своим наказанием. — Согласился Влад.
— А та ёбнутая сука? У неё что, сразу с башкой не всё в порядке было?
