Он так расстроился тогда, что даже пришлось выпить таблетку успокоительного. Увы, не помогло, ведь он теперь не совсем человек, тяжко вздохнув, он вытер ещё одну слезу на своём мужественном лице — у него больше не будет детей, а ведь у него их и вовсе нет. Снова накатило, от грусти сдавило горло. Надо было завести парочку, когда была возможность. А что теперь? Теперь поздно и жить ему вечность в этой грёбанной дыре, где никаких перспектив нет вообще.
— А идёт всё нахер! — Сказал он.
Потом, тяжко вздохнув, расправил руки, максимально ускорился и руки запорхали над клавиатурой так, что превратились в размытую дымку. Настроение заметно улучшилось, теперь он улыбался и даже не заметил, как клыки вышли наружу, как одна из линз чуть съехала набок, и его красный зрачок стало видно, как полыхнул зловеще тот зрачок, не заметил он, дверь открылась и тут же захлопнулась. Он замер, вытянув шею — никого. Что за…
— Ай! — Сказал он, схватившись за затылок. Острая боль сейчас пронзила голову. Обернулся — опять никого. Повернулся к компьютеру, а за столом сидит женщина с чёрными волосами, голубыми глазами и хмурым лицом.
— Если бы война ещё шла Виктор, ты был бы уже мёртв. — Произнесла она, поправив воротник дублёнки и положив руку на стол.
— Лена? — Пискнул Виктор, прокашлялся и нормальным голосом, поспешно втянув клыки, добавил к своему высказыванию. — Как я рад! Чайку?
— Ты мне не рад. — Ответила она ворчливо. — Ты ничему здесь не рад.
— Ну… — Виктор ссутулился, уныло кивнул. — Но ты же понимаешь, у меня были планы. А тут…
— Ты что делаешь Виктор? — Игнорируя его душевную боль и страшную печаль, молвила Лена.
— Да вот. — Ткнул пальцем в экран, где тексту уже на две страницы. — По работе вот…
— Нет, ты меня не понял. — Лена чуть наклонилась вперёд и почти прошипела. — Ты что творишь придурок? Почему твои показатели рекордные не только для отдела, но и всей нашей области?
— Как почему? — Он вдруг обиделся. Все хвалили за такую работу. Даже начальник этой дыры, рассыпался в лестных эпитетах. А тут! Что за неблагодарность? — Я хорошо работаю и…
— Твой последний преступник, до суда дожил лишь чудом. Ты его инвалидом сделал.
— Неправда. Он сам. — Честно соврал Виктор, обиженную сделав гримасу на честном лице.
— Плевать. — Она скривила губы и отвела глаза — не плевать ей, бесит её это, сопереживает она тому человеку, но пришла не по этому. Виктор вдруг сжался как-то весь — кожей чуял неприятности.
