Странно это,вот ногу отрубит или как тогда на площади, танк тот — Тарзану взрывом обе руки оторвало, так они отросли уже к следующему утру. А голова не отрастает и всё тут, хоть ты тресни, не отрастает собака…
Помер Арчи, причём наглухо. Утром сегодня возникло странное ощущение, в памяти закрутились смутные картинки, вспышки света, какие-то слова едва слышные — память, но будто чужая. И он понял что нужно делать. Не до конца и не совсем, но вроде понял.
Вампиры завернули за угол и их глазам открылась широкая улица, забитая брошенными автомобилями. Тихая, пустынная улица. Если не считать толпы людей, замершей в центре дороги. Бледные, молчаливые, глаза у всех по полтиннику — они боятся до смерти. И правильно, в общем-то, живыми отсюда, они уже не уйдут. Это Штык сознавал отчётливо. Но решительно не понимал принципов и смысла того, что вот-вот произойдёт.
Толпу людей, жавшихся друг к другу, окружили плотной цепью, девяносто семь вампиров — тут все, не считая их двоих и Арчи на днях помершего.
— За руки возьмитесь. — Проговорил Штык, приземляясь в брешь в цепи, оставленную для него и Шкета. Вампиры зашумели, кто-то плечами пожал, кто-то пальцем у виска покрутил,Штык побагровел и как рявкнет: — А ну сука блядь за руки сцепились мудаки тупые!
Притихли, ворчат что-то в полголоса, но подчинились. Штык ухватил ладонь Шкета, выпрямился, второй рукой сжал хрупкую ладошку. Повернул голову — глянуть чья это ладошка.
— Лиша, а ты увьерен?
— Ага. — Ответил Лёша. Поморщился и, наклонившись к миниатюрной девушке в ярком, каком-то даже детском наряде, сказал. — Хикари, у тебя акцент ни фига не японский.
— Я язык учьила. — Обиженно надув губки, ответила ему симпатичная девица, азиатской внешности. — В штатье Иллиньось. У мистера Ху Чи.
— Ясно. — Он снова выпрямился. Хмыкнул — обидно, почему-то, стало. Русский язык, она учила в США, у учителя китайца. Извращение блин…
— Ну чё там? — Раздался знакомый голос с другой стороны улицы. — Этот долбоёб подошёл нет?
— Уроды блин. — Буркнул Штык, заливаясь краской.
— Штык, а ты уверен вообще? Ну, может то всё понты? — Прошептал Шкет, наклонившись к нему.
— Закройся, я сосредоточиться пытаюсь.
Шкет только хмыкнул обиженно и замолчал.
Он закрыл глаза. Темно. Шумно. Попытался сосредоточиться и не слышать, не ощущать окружающего мира. Вот, в темноте полыхнул алый огонь. Возник оскаленный череп из того же огня. Возник и сразу же разметался вихрем алых языков пламени. Вскоре огня стало больше, Штык пытался всмотреться увидеть нечто, что ощущал лишь на грани инстинктов. Он напрягался, сосредотачивался, снова напрягался и вот что-то увидел, нечто смутное, чьё-то лицо…
