— Чего мне смеяться-то? — Шмыгнув носом, спросил Логран. — Красивое имя, мне нравится.
Теперь девочка покраснела. Тоже носом шмыгнула, и невнятно что-то сказав, рукой махнула в сторону коров, потом глянула туда, да руками всплеснула.
— Ой! Прива Милостивая! — К нему повернулась, глаза большие, испуганные. — Заболталась, а коровы-то разбегаются! Ой! Мамка-то накажет!
И со всех ног побежала Логанна к коровам своим, оставив мальчика у ручья, в растерянности и недоумении. Он долго смотрел ей вслед. Девочка уже убежала, а он всё смотрел на росшие по краю оврага кусты. Они ещё раскачивались из стороны в сторону, потревоженные Логанной.
— Прям наваждение какое-то. — Пробормотал он, шагнув к тем кустам. Остановился, головой покачал и повернул в другую сторону.
Вскоре он обошёл село стороной и двигался по бескрайним Сабасским полям, да куда глаза глядят. А смешливое личико Логанны, всё не выходило из головы. Странно это как-то было.
Дни шли один за другим, он всё шёл куда-то, сам не зная, куда и зачем. Да и сколько дней прошло вспомнить не смог бы. Ботинки из кожи, что отец отдал, когда сносил, теперь изорвались полностью. Нитки, что остались от перешивки под собственную ногу, вылезли, кожа в дырках вся, теперь они ноги не защищали от перипетий дороги, а лишь натирали пятки. Пришлось выкинуть, да ходить босиком. А как это делать он уже и подзабыл. Всё-таки, года два как ботинки ему отец подарил. А с другой стороны, он босым годами бегал, так что вспомнил, как это делать, довольно быстро. Вот как камешком стопу распорол, так и вспомнил. Идти стало трудно, шёл медленно, нога заживать никак не хотела. И в ручье мыл и травой Трелистной гной с раны вытирал, а всё не заживает. В какой-то момент он понял, что что-то не так — несмотря на прохладу ночи, подступившую к нему на очередном привале, он ощущал страшный жар. Рубашка шерстяная, казалось, раскалилась добела. Вдруг стало очень светло, небо раскачивалось над ним, и в ушах всё нарастал страшный звон. Он не помнил, как нашёл пещерку в глиняном откосе, не помнил, как развёл там костёр. Утром проснулся, а костёр тлеет, рубаха на земле лежит, голова болит ужасно, и нога пульсирует от тупой, противной боли. Он на ногу глянул и в ужасе вздрогнул — распухла так, что и смотреть страшно.
Кое-как дополз до ручья, напился вволю, а потом всё закружилось, и он потерял сознание.
Очнулся Логран от холода и поспешил заползти обратно в свою пещерку. Там он снова забылся сном, на этот раз, надев рубаху и свернувшись клубком. Разжигать костёр сил просто не было.
