Слава | страница 25
Бурение – дело довольно трудное, пыли много от перфоратора, эта каменная пыль забивает всё на раз. Есть методика мокрого бурения, но, учитывая, что это север, вода замерзает, использовать его не получалось. Поэтому бурили насухую. И перед забоем уже практически не видно, что там делается. Пыль, пыль и пыль, перфоратор тарахтит, ты слышишь, что он тарахтит, а бурит он или не бурит – тебе ж не видно. Ты думаешь, что что-то делается, приходишь, смотришь – а там шпуров[8] нету, рвать нечего.
Потом в шпуры надо было заряжать детонит или амонит, это патроны такие по 30 сантиметров длиной, диаметром 20, в каждый детонатор и цепью их вяжешь. Чтобы был эффективный взрыв, приходилось идти штольней длинной метров 30, наверное. Потом разводили рукава в стороны, в концах рукавов делали камеру, в которую, собственно, и закладывали основные заряды. После взрывов у меня три экскаватора и 900 человек ручками этот камень сортировали в ковш экскаватора, на машины и увозили.
На Новой Земле существует так называемый погодный режим. То есть при определенной температуре – мороз ниже минус 25 и ветер больше 15 м/с – объявлялся третий вариант, когда запрещены наружные работы. При ветре больше 25 м/с объявлялся второй вариант, уже нельзя было выполнять вообще никакие работы. И первый вариант – это когда запрещалось вообще выходить из помещения, надо было находится только там. Так вот, на Новой эти варианты имели кратность – трое суток. Вот задул ветер, и раньше, чем через трое суток он не кончался, это все знали. Через трое суток не кончился – значит еще трое впереди. Случалось, по девять дней сидели, не вылезая.
А тут начался первый вариант, а у меня в штольне осталось 14 буровиков. Молдаване, которые, понятное дело, холод очень любят и с большим удовольствием его переносят. А от гарнизона до места бурения было почти четыре километра по заливу. Я знаю, что бойцы там сидят без жратвы, без ничего. Беру дежурную ГТСку, гусеничный вездеход, еду забирать их. Едем в гарнизоне, уже в гарнизоне не видно, куда ехать. Сплошная пелена – и ни дороги, ни ориентира никакого, просто сплошная белая стена. А доехать же надо. Я забираю у бойца солдатский ремень, надеваю его бляхой назад, он фару вездехода направляет на бляху, и я себе пёхом дую впереди него, а он за мной. А когда пёхом идешь, ногами чувствуешь, где наезженный снег.
Одежа – спецпошив, на нем слюнявчик такой вот, капюшон, рукавицы меховые. Но буквально через две минуты везде, где нету спецпошива, намерзает лед. Снег набивается, тает и замерзает. И получается ледовая маска, не видно вообще ни фига. Тогда перчаткой так – тук-тук-тук по глазам, лед сбил и пошел себе дальше. И так я продефилировал в одну сторону вот эти почти четыре километра.
