У входа в столовую на улице стояли три бочки: кета слабого соления, кета соленая и горбуша соленая. Это бесплатно, приходи, бери, сколько хочешь.
Гарнизон был в основном из ленинградцев, ленинградские училища. Немножко было москвичей, москвичи в основном строители из академии Куйбышева. И было очень много офицеров из научного сектора, в научном секторе человек 700, это все офицеры, которые занимались чисто ядерными испытаниями.
Имелся базовый матросский клуб, и все. Женщин на Новой Земле не было вообще, когда я приехал. Запрещали привозить семьи. И в обслуге никого не было. Потом, где-то через год, наверное, если не больше, появились женщины-матросы. Они были товаром повышенного спроса, офицеры же все до 30 и не старше, поэтому была дикая конкуренция, но строители прогнули как-то это все под себя.
Когда я пришел на участок, построили мне два военно-строительных отряда. Они тогда даже не военно-строительные были, а отряды рабочих военного призыва. Вместо погон петлицы, на петлицах кирка и лопата перекрещенные, символ нашего благородного труда. И было это войско, конечно, совершенно дикое. И зеки, и плохо понимающие русский язык и суровую русскую зиму дети Узбекистана.
Мало того, там еще и офицеры в отрядах были с войны – командир роты, капитан с войны – в 1963 году. Ты представляешь, что это за капитан! Один был Сидоров такой. Везде сухой закон, так Сидоров в сухом законе демонстрировал следующее: он вот так вот бутылку спирта раскручивал, открывал рот и струей все в горло сливал, даже не глотал – бутылка кончалась, он закрывал рот и шел дальше. Это его был коронный номер.
Я начинал служить сразу начальником специализированного строительного участка. У меня был оклад 140 рублев, умножь на два, и за звание мне платили 90 рублев. Это получалось уже сколько? 370. А тратить не на что. Жратва бесплатная, одежка бесплатная, круглый год были фрукты, ну, килограмм винограда можно было купить. На горючее не тратишься, потому что его нет. А то, что везут, на шару, то отдельная песня. И всё. Я в первый отпуск приехал, у меня было, наверное, тысяч пять. Я гордо маме отдал пачку денег в сумме пять тысяч, она таких денег за всю свою жизнь в руках не держала. Расплакалась. А я ж приехал – надел парадную форму, петухи, лопухи, якоря, кортик нацепил, белую кепку.
Так что внешний антураж был примерно такой. Ну а внутренний рабочий поначалу был самый тривиальный. Но я попал под начальника УНР, был такой Миша Агокшеев, майор – для начальника управления это маленькое звание, то есть он просто быстро рос. Как этот Миша меня задалбывал. Он меня каждую деталь конструкции заставлял чертить и рисовать собственноручно. Вот мостик перекинь через трубу. Я ему говорю: что я тебе рисовать буду?
