— Давайте, — мамуля появилась в прихожей, чтобы забрать мокрые куртки, и по ее лицу я поняла, что она-то как раз не все так хотела, как Пашкина мама!
— Все готово? — осторожно поинтересовалась я, заглядывая в зал. Благодаря стараниям мамули, сияющая новогодняя сказка была готова начать свое представление в рамках этой комнаты — голубая атласная скатерть была прикрыта белой кружевной, словно только что выпавший снежок, а в центре волновался букет из белых роз, еловых шишек и серебристых бантиков. Японский фарфор красовался на голубых салфетках, а начищенный хрусталь искрил в предвкушении праздника.
— Молодец! — я чмокнула зардевшуюся мамулю в гладкую щеку. — А… — начала я, но в зал, громко топая, вошла Любовь Яковлевна и, резво сдвинув одну из салфеток в сторону, отчего о бокал жалобно звякнуло семейное серебро, пристроила на край стола какое-то блюдо с яркой массой, капнув маслом на белое кружево.
— Ну красота! — объявила она, любовно оглядывая стол.
— О… — услышала я глухой стон родительницы и поспешила поддержать ее за руку — высокие каблуки мамули и низкое оформление блюд будущей свахой могли не слишком хорошо сказаться на ее устойчивом положении.
— Вы меня извините, это шо за лицо? — тем временем несказанно удивилась мама Пашки, обратив внимание на мамулю. — Опять не подходит? Наташ? А че? — и, уперев руки в крутые бока, сурово воззрилась на свою сегодняшнюю соратницу по кухне. Там, правда, еще находилась наша подруга Даша с мужем Игорем и пятилетними двойняшками Машкой и Сашкой, но они, как гости, выполняли чисто исполнительную функцию — таскали колбаску, огурцы и горошек из салата.
— Люба, ну зачем столько свеклы? — пока еще интеллигентно, тихо вскричала мамуля, прикладывая ухоженную руку ко лбу. — И везде масло! Вот это что? — она указала блестящим розовым ногтем на длинную тарелочку, в которой что-то краснело, чернело, а сбоку приклеилась чешуя.
— Салат из скумбрии! — бодро отрапортовала Любовь Яковлевна, любовно закидывая выползшее колечко лука обратно в тарелку. — Лук, помидоры, маслинки… шикарно! — она не удержалась и коротким пальцем поддела кусочек помидора, а затем быстро отправила в рот.
— И растительное масло! — простонала мамуля, со скорбным лицом оттирая пятно от этого вездесущего ингредиента одесской кухни. — Скумбрия, помидоры, масло! Свекла, чеснок, масло! Морковь, яблоки, изюм-орехи — снова масло! — я не замечала, чтобы раньше мамуля была столь враждебно настроена по отношению к этому продукту. — Люба! Почему везде это масло? — вскричала она, завидя темное пятно на ковре. И на диване. И на манжете праздничного платья.
