— И мы тоже! — встрял пупырчатый комок, и оба расхохотались. И Смерть вслед за ними задрыгалась, захихикала своим старушечьим голоском.
— Ваша кромешность, мне пора, — сказала она вдруг, резко прекратив смех.
— Да, — взревел змей, — хватит пустословить! — Чешуя змея с треском разорвалась, разметалась на кусочки, и Постратоис снова явился в своем первоначальном виде. — Эти несносные огонечки жизни порядочно-таки расколыхались, их избыток меня раздражает.
— А меня так прямо опаляет! — вскричал пупырчатый комок, подпрыгивая на месте.
— Гасить! — взвыла Смерть и подняла вверх руки.
— Не трепещи, юноша. — Постратоис положил руку на плечо Федюшки и прижал его к себе. — Не бойся, больше Смерть шутить не будет, она два раза не шутит. И вообще, не придавай большого значения жестам и словам.
— Как? — Федюшка поднял растерянные глаза на Постратоиса. — Ты же сам говорил, что слово — это основа всего.
— Говорил, говорил, — рассмеялся Постратоис, — я вообще много говорю, ха-ха-ха… хватит разговоров! В полет! Ужасающие огоньки жизни ждут дыхания Смерти.
А те, в ком они угасают, ждут моего приговора. А?! Хотя в последнем я не уверен, хаха-ха!
И вместе с взметнувшимся в потолок хохотом туда же взметнулся и сам Постратоис. Мощным объятием он прижимал к себе Федюшку. Федюшка же только зажмурился, думая, что сейчас их черепа в куски разнесет от удара в потолок. Но, будто игла масло, пронзили они потолок и крышу без вреда для себя. Федюшку обдало морозом, и он увидел, что летит, прижатый к Постратоису, над лесом, среди снежной вьюги и все меньше и меньше под ним становится земля. Чуть поодаль развевался белый балахон Смерти, как показалось Федюшке, он жутко увеличился в размерах, и думалось даже, что сейчас он, вместе с вьюгой накроет всю землю и именно поэтому радостно хохочет пупырчатый Грех, летевший тут же. «А ну как руку отпустит?» — мелькнула страшная мысль в Федюшкиной голове. Жаром дохнуло на него от такой мысли, он даже вспотел, несмотря на окружающую стужу.
— Не трепещи, юноша, — услышал Федюшка над своим ухом, — не для того я тебя выволок на воздух, чтобы сбросить вниз.
Мы в поднебесье, это мое царство. И все, что внизу, тоже все мое, все предано мне.
И снова то ли хохот Постратоиса, то ли гром поднебесный вдруг грянул так, что у Федюшки едва уши не лопнули.
— Поднебесье — это то, что под небесами? А где небеса? Разве мы не в небесах? — спросил Федюшка.
Хохот-гром снова расколол морозный воздух.
