— А как выглядел дядя Хорен, ведь ты его никогда не видел? Отца ты хоть по фотографиям можешь помнить, а дядю Хорена — нет.
— Дядя Хорен был очень худым, у него были короткие седые волосы, а на груди что-то нарисовано чернилами.
Мама от испуга аж привстала.
— Да, Хорен был именно таким, а на груди у него была наколка в виде большого орла… Нурик, ты меня пугаешь, этого быть не может. Наверно, кто-то рассказал тебе об этом случае, — пыталась спасти положение мама.
— Ты мне рассказывала об этом?
— Нет, зачем бы я тебе стала рассказывать это? Да я и не помню, был ли Хорен там. С другой стороны, ни отец, ни Хорен тебе не смогли бы этого рассказать, так как они ушли на войну. А про наколку Хорена — особенно! — И мама, чуть не плача, добавила:
— Нурик, перестань об этом говорить, мне страшно!
Я замолчал и больше не возвращался к этой теме. И мама тоже.
Как объяснить этот случай? Что это — внутриутробная память, передавшаяся мне через восприятие матери? Почему же тогда я видел всю компанию спереди, а не с места матери? И почему присутствие Хорена не зафиксировалось в памяти матери, а в моей — осталось во всех подробностях? Тут есть о чем поразмыслить психологам, а может, и психиатрам!
И еще — к какому виду или подвиду загадочных случаев можно отнести этот? Только к внесистемному, которые мы и рассматриваем в данном разделе!
«КИРПИЧ» ПОД ШКАФОМ И УПРЯМЫЙ СПАСИТЕЛЬ ГРИГОРЯНЦ
Следующие два случая относятся к моему раннему детству, когда я уже хорошо запоминал происходящие вокруг меня события. Случаи эти имели место в городе Тбилиси, где я и родился.
Я уже говорил, что о самом рождении да и о первых двух-трех годах жизни знаю только понаслышке. Через год и девять месяцев после моего рождения началась война. К сожалению, а может быть, и к счастью, этого этапа своей жизни я не помню: я почти все время болел чем-то желудочно-кишечным, так, что голова почти не держалась на шее — повисала от слабости. Отца забрали в армию в самом начале 1940 года, и главой дома остался муж бабушки — Федор Кириллович Зиновьев. Туго ему приходилось, — во-первых, он был единственным кормильцем семьи, во-вторых, ему припоминали его белогвардейское прошлое, а в-третьих, — чуть не приписывали участие в троцкистско-зиновьевском блоке. Из-за фамилии. Люди при этом забывали, что Зиновьев — это исконно русская фамилия, а «враг народа» Зиновьев («бой-френд» Ленина и его «сожитель» по шалашу в Разливе) был Радомысльским, а до этого — Апфельбаумом. Видимо, для того чтобы, если его спросят: «А кем вы были до Зиновьева?», ответить — «Как кем — Радомысльским!», а потом уже огорошить любопытного колоритной фамилией Апфельбаум. Неужели можно было спутать белого офицера, дворянина Зиновьева с Апфельбаумом? Но путали по безграмотности.
