– Что ты там хочешь увидеть? – засмеялся Железная Рука. – Призраки не отражаются в зеркале! А ты сейчас призрак, милое дитя.
Эд бросился в кресло и расплакался. Это испытание было выше его сил. Он был согласен на все, лишь бы его оставили в покое. Он оглянулся и увидел, что гость исчез из комнаты. Эд остался один на один со своей совестью и со своим кошмаром.
Он долго еще сидел в гостиной, обдумывая, что произошло с ним за ночь. Когда в окно заглянуло солнце. Эд понял, что начался новый день. Парень надеялся, что наступающий день рассеет все страхи, испытанные им этой ночью. А вдруг это всего лишь был сон? Внезапно он что-то вспомнил, и улыбка отразилась на его лице. Ну, конечно же, нужно посмотреть в зеркало, и тогда все страхи улетучатся! Эд бросился к зеркалу. Но нет, там никого не было. И парень окончательно понял; что он продал свою душу ужасному ночному незнакомцу. Теперь его жизнь превратится в ад, он никогда уже не сможет избавиться от этого вселившегося в него существа.
Эд Гаррисон положил голову на стол и горько заплакал.
Томи Джонсон проснулась утром в своей комнате. Она сразу же вспомнила, как обошлись с ней вчера ее друзья, вспомнила, как она выбежала из дома бывшей подруги, какой страх она испытала дороге домой, как она поклялась отомстить своим друзьям, Шейле и Кристоферу. Сейчас ей было плохо, очень плохо, чтобы думать о мести. Ей захотелось, чтобы все оставили ее в покое. С ужасом Томи подумала, что сейчас войдет мать и станет приставать к пей со своими расспросами. Ведь она видела, в каком состоянии вернулась вчера ее дочь домой. Томи любила свою мать, эту добродушную любящую толстушку. Саре шла ее полнота. Казалось, что она вся лучится добротой и нежностью. Все, кто знал Сару, тоже восхищались ею. Она никому еще в своей жизни не причинила зла. Но Томи иногда казалось, что ее мать чересчур навязчива. Она постоянно лезла к ней в душу своими расспросами про Шейлу, Дональда, про их отношения с Кристофером. Конечно, девушка понимала, что мать делала это не со зла и что ее любопытство было ничем иным, как проявлением естественного интереса к делам дочери и ее друзьям. Но Томи не могла выносить постоянной навязчивой материнской заботы о ней. Ведь она была уже взрослой девушкой и хотела сама делать свою судьбу и сама расплачиваться за возможные ошибки.
«Ты не сможешь прожить за меня жизнь», – говорила дочь, когда чаша ее терпения переполнялась.
