- О чем это ты мечтаешь? - спросила мама, внимательно глядя на Казика.
- Я? - прикинулся удивленным Казик и помотал головой: - Ни о чем...
Он допил молоко и поставил стакан на стол. Его удивление было столь естественным и достоверным, что мама сразу же смягчилась, смотрела на него уже не так строго.
Примирительно сказала:
- Наливай еще! Устал, вижу, набегался за день...
- Нет, достаточно. Спасибо.
- Тогда убери со стола, сынок. И ложись.
Казику показалось, что пузатый будильник на этажерке затикал звонче, словно поддразнивая его. Усы-стрелочки сошлись на "любимой" цифре.
Казик убрал со стола, умылся и подошел к дивану. Прежде чем раздеться, он на минуту остановился перед зеркалом. Для чего-то пощупал чуть оттопыренное холодноватое ухо и кончик носа, на котором кое-где виднелись золотистые веснушки. Потом несколько раз провел расческой по своему непослушному чубу. Погладил ладонью подбородок. Точь-в-точь как это делал папа, собираясь бриться. Кожа была гладкая и мягкая, словно бархат.
- Так-так-так, - исследовал Казик свой подбородок с ямочкой посередке. - Ни волоска!
Он повернул голову и удовлетворенно побарабанил кончиками пальцев по надутым губам. Получилось какое-то невыразительное - тлям-блям!
Казик рассмеялся и подмигнул мальчишке, весело глядевшему на него из зеркала, показал ему язык:
- А спать я не буду!
- Что ты там бормочешь? - с подозрением спросила мама, заглядывая из кухни в комнату.
Казик смутился, положил расческу на тумбочку и сказал:
- Это я так, самому себе, мама... Готовлюсь на боковую.
Мама выключила в комнате свет и вернулась на кухню. А Казик, укладываясь на диване, был озабочен лишь одним, как бы не заснуть, дождаться прихода папы. Он высунул из-под одеяла ноги, уперся пятками в холодную стену. По ногам пробежал щекочущий холодок. И тут же Казик зевнул. "Нет, так ничего не получится", - подумал он.
Казик тихонько поднялся, нащупал на тумбочке одежную щетку и положил себе под бок: "Если и задремлю, повернусь - щетина, как иголки! - враз проснусь".
Но вскоре, согревшись, Казик уже не чувствовал ни щетки, ни холодной стены. Сон сразу же спутал мысли, подхватил мальчика и понес, помчал его на своих легких крыльях куда-то вдаль, словно чудесная сказочная птица... Где-то внизу мелькнули знакомые огоньки их квартиры, двор с засохшим цветником, водяная колонка. Напрасно пытался Казик уразуметь, что это за сила несет его и куда.
...Казик не знал, что в то время, пока он боролся со сном, из темной боковушки при веранде соседнего дома на двор выскочил вспотевший Шурка. Взглянул на окна квартиры, где жил Казик, и понял, что непростительно задержался: друг уже спит. Хотел позвать, может, откликнется, но почувствовал, как устало гудит голова, ноют онемевшие от долгой неподвижности ноги и плечи, и передумал.
