Офицера потащили за ногу к дереву, а я неожиданно почувствовал на спине взгляд и резко развернулся, вскидывая маузер.
Но тут же опустил оружие, разглядев в огромных лопухах лошадиную морду.
— Сдаваться пришла? Ну иди сюда…
Лошадка фыркнула, медленно ступая мохнатыми ногами подошла ко мне и доверчиво положила голову на плечо.
— Хорошая, хорошая… — я ласково потрепал ее крупу. — Бедолага, натерпелась видать. Ну ничего, не бойсь, не обижу…
По своему виду лошадка, а точнее кобылка, не была строевой, видимо японцы реквизировали животину у какого-то местного жителя.
Невысокая, но крепкая, мохнатая как медведь, она сразу пришлась мне по душе. Слегка подумав, назвал ее Бабочкой. Почему так? Мне показалось, что когда-то у меня уже была кобыла, которую звали Папильоной, что по-французски означает тоже Бабочка. Но как не старался, ничего похожего в памяти штабс-капитана не нашел. Опять вывихи подсознания? Черт, так и рехнуться недолго.
Назад возвращался верхом. До предела нагруженные добычей, но абсолютно счастливые айны топали следом.
Сам не блистал настроением, но грустным точно не был. Начало положено. И путь я выбрал совершенно правильный. К чему он приведет — бог весть. Но останавливаться я не собираюсь. Карафуто, говорите? Хрен вам на воротник, а не Карафуто. Сахалином был — Сахалином и останется. По крайней мере, пока я живой.
Добравшись до заимки, забрал содержимое сундука, частью нагрузив личный состав, а частью навьючив лошадку. Бабочка сердито зафыркала, но дополнительный груз потащила без особых усилий.
К вечеру мы уже были у Пиленги.
Первой к нам выскочила Мадина, с разбега прыгнула мне на руки и крепко прижалась к груди. Послышались сдавленные рыдания.
— Ну что ты, не надо… — я взлохматил ей волосы и повернулся к кобылке, которую вел на поводу. — Знакомься — это Бабочка. Бабочка — это Мадина.
Кобыла фыркнула и немедленно ткнулась сухими шершавыми губами в щеку девочки. Мадина последний раз всхлипнула и громко рассмеялась.
А я краем глаза заметил Майю.
Девушка не отрывала от нас глаз и счастливо улыбалась. Впервые все время нашего знакомства.
Но заметив мой взгляд, тут же согнала улыбку с лица.
Н-да…
— Однажды к людям приехать повозка. Ей править очень черный-черный человек… — Тайто сделал страшные глаза, — а в самой повозке стоять клетка с белым-белым, пушистый медвежонка. Медвежонка горько плакать, а черный человек весело смеяться… — айн отхлебнул из фляги саке, громко икнул и продолжил. — Люди стали спрашивай: что надо делать, чтобы ты отпустить медвежонка, а черный человек продолжал смеяться и говорить: надо чтобы кто-нибудь отдал свой глаза. Конечно, никто не хотел отдавать свой глаза и только одна девочка, ее звали Айна, согласиться. Черный человек опять страшно смеялся и исчезла, а девочка сразу стал слепым. Совсем слепым. Айна из страха заплакать, людь стала жалеть ее, но никто не знать, как ей помогать, а потом все ушли и бросили девочка. Остался только пушистый белый медвежонка. Она дал Айне веревочку и стал водить ее по лесы и горы. А потом все смотреть, что они уже на небе. А в тех местах, где ходить медвежонок и девочка, стали жить добрые и сильные люди, которых звали айны. Так появился мой народ. Красиво, отец, правда?
