В остальное время мы жили в Берлине. По воскресеньям, когда моя мама спрашивала, куда нам хотелось бы пойти, я часто предлагал навестить Женщину-птицу. Так я окрестил Богиню победы на высокой колонне за Бранденбургскими воротами. Мы ходили в зоопарк и в аквариум. Так я рос среди своих сверстников в чисто немецкой обстановке. Это продолжалось целых три года. Неудивительно, что немецкий язык стал для меня вторым родным. Когда в 1927 году мы вернулись обратно в Советский Союз, я не мог произнести по-русски ни слова.
От Белорусского вокзала до Кривоколенного переулка, где мы тогда жили, ехали в переполненном трамвае. Я громко спросил мать по-немецки: «Мамочка, а почему здесь нет духовых оркестров?»[1] Мать слегка шлепнула меня рукой по губам и тихо прошипела: «Сашка, закрой рот и не задавай больше глупых вопросов».
В Москве меня отправили в русскую школу, где я быстро выучил русский язык и начал забывать немецкий. Но пребывание в Москве продолжалось недолго. В 1933 году моему отцу вновь было поручено возглавить представительство нефтяного консорциума, на этот раз в Италии. Путь в Рим лежал через Берлин, где мы остановились на три дня. Мне тогда едва исполнилось 11 лет. Несколько занимательных эпизодов глубоко врезались мне в память. На Александерплац, например, моя мама спросила у полицейского дорогу в посольство СССР. Полицейский вытаращил глаза, пожал плечами и сухо сказал, что он не знает такой страны. Тогда я тоже выпучил глаза и пробормотал: «Обхохотаться можно». И тотчас же я получил подзатыльник от мамы и умолк. На следующий день мы были в Тиргартене. За завтраком отец рассказал нам о пожаре в Рейхстаге, который произошел накануне вечером. Мы конечно же не могли не взглянуть на знакомое нам здание. И в самом деле: Рейхстаг еще дымился, из окон верхних этажей курился белый дымок. Стены были покрыты копотью. У меня по коже побежали мурашки, тогда я думал, что это от холодного порыва ветра. Может быть, воспоминание именно об этом событии побудило меня в 1971 году, когда я работал в Бонне, приобрести пятимарочную серебряную монету, на которой с гербовой стороны было вычеканено здание Рейхстага. Монета лежит сейчас передо мной и помогает освежить мои воспоминания.
После осмотра Рейхстага мы продолжили наше путешествие в Италию. В Риме не было русской школы, и мне заново пришлось учить немецкий язык в немецкой школе. Но учеба опять продлилась недолго. И не потому, что мой отец снова был переведен по службе. Нет, мои родители все еще оставались в Италии, но я был исключен из немецкой школы за непослушание. Это произошло так.
