— Они держатся вполне дружелюбно, — продолжил Чаунс. — Возможно, их обычаи запрещают срывать цветки. Вполне вероятно, что уход за растениями регулируется жесткими правилами. Культура, опирающаяся на земледелие, скорее всего, выработала ритуалы и обряды, обеспечивающие плодородие, и только богу известно, в чем они заключаются. Уход за растениями явно подчинен строгому распорядку — взгляните хотя бы на точно вымеренные ряды… Космос! Какой эффект это произведет дома!
Жужжание жилок вновь стало пронзительным, и существа попятились, а из самой большой хижины в центре появилось еще одно.
— Наверное, вождь, — шепнул Чаунс.
Тот медленно приближался к ним, держа хвост высоко. Каждая жилка обвивала по небольшому черному предмету. В двух шагах от гостей хвост изогнулся в их сторону.
— Это подарок! — изумленно воскликнул Смит. — Чаунс, вы только поглядите!
Но Чаунс уже глядел во все глаза. И еле выговорил:
— Гиперпространственные визиры Гамова! Приборы, стоящие по десять тысяч долларов каждый!
Примерно через час Смит снова вышел из корабля. Еще в дверях он возбужденно закричал:
— Они работают! Безупречно. Мы богаты!
— Я осматривал их хижины, — крикнул в ответ Чаунс, — но больше ни одного не нашел.
— Два — это тоже не кот наплакал. Господи, они же ничем не хуже пачки банкнот!
Однако Чаунс все еще раздраженно посматривал по сторонам, уперев руки в бока. Трое хвостатых следовали за ним из хижины в хижину терпеливо, ни в чем не препятствуя, но неизменно держась между ним и геометрическими рядами бледно-розовых цветков. А теперь они многоглазно уставились на него. Смит сказал:
— К тому же это новейшая модель. Вот посмотрите!
Он указал на выпуклую надпись: «Модель Х-20, производство Гамова, Варшава, европейский сектор».
Чаунс ответил с досадой:
— Меня интересует, как раздобыть еще. Я знаю, они здесь есть. И они мне нужны! — Щеки у него побагровели, он тяжело дышал.
Солнце заходило, температура заметно упала. Смит чихнул, потом чихнул Чаунс.
— Мы простудимся, — прогнусавил Смит.
— Я должен им растолковать! — сказал упрямо Чаунс. Он торопливо проглотил банку свиных сосисок, запил банкой кофе и был готов снова приступить к поискам.
— Еще! — обратился Чаунс к аборигенам, подняв визир и широко разводя руки. Указал на один визир, потом на другой, а потом на разложенные перед ним воображаемые визиры, — Еще!
Затем, когда верхний краешек солнца закатился за горизонт, над полем разнеслось громкое жужжание — все находящиеся там существа наклонили головы, задрали раздвоенные хвосты и завибрировали ими так, что они стали совсем невидимыми в сумеречном свете.
