— Растительность на обеих планетах принадлежит к хлорофильному типу, не более и не менее! — сказал Чаунс. — Совсем как Земля. Там нам будет уютно.
— Какая ближе? — спросил Смит.
— Вторая, и мы уже летим к ней. У меня предчувствие, что она окажется очень приятным миром.
— С вашего разрешения, я положусь на показания приборов, — сказал Смит.
Однако, по всей видимости, предчувствие в очередной раз не обмануло Чаунса. Планета оказалась приветливой — сложная система океанов и морей обеспечивала климат без значительных температурных перепадов; горные хребты были невысокими и пологими, а распределение растительности указывало на плодородие почв почти повсеместное.
Перед приземлением Чаунс встал у пульта. Вскоре Смит потерял терпение:
— Ну что вы выбираете? Чем одно место хуже другого?
— Я ищу какую-нибудь голую площадку. Для чего выжигать акры растений?
— Ну и сожжете, так что?
— А если не сожгу, так что?
В конце концов Чаунс отыскал голую площадку. И только приземлившись, они обнаружили первые признаки того, на что наткнулись.
— Космос меня побери! — пробормотал Смит.
Чаунс был совсем ошеломлен. Фауна встречалась гораздо реже флоры, и даже проблески разума среди животных казались огромной редкостью. А здесь всего в полумиле от корабля виднелись низкие, крытые листьями хижины — явно плод первобытного разума.
— Надо соблюдать осторожность, — растерянно пробормотал Смит.
— Не думаю, что есть хоть малейшая опасность, — заметил Чаунс и спокойно ступил на поверхность планеты. Смит последовал за ним.
Чаунс с трудом подавлял волнение.
— Потрясающе! До сих пор в лучшем случае сообщали о пещерах или о ветках, сплетенных в подобие шалаша.
— Надеюсь, аборигены безобидны.
— В такой мирной обстановке иначе и быть не может. Вдохните этот воздух!
Всюду вокруг корабля и до самого горизонта, не считая места, где гряда холмов нарушала его ровную линию, простиралась хлорофилловая зелень с ласкающими взгляд бледно-розовыми полосами там и сям. При ближайшем рассмотрении бледно-розовые полосы разделялись на отдельные цветки, изящные и душистые. Только участки непосредственно возле хижин отливали янтарем, напоминающим спелую пшеницу.
Из хижин вышли странные существа и направились к кораблю с какой-то робкой доверчивостью. У них было четыре ноги, скошенное туловище высотой около трех футов, голова с выпуклыми глазами (Чаунс насчитал их шесть), расположенными по ее периметру и способными двигаться одновременно в разные стороны. («Видимо, компенсация неподвижности головы», — подумал Чаунс.)
