— О Создатель! — старший прямо-таки оледенел от страха и громко добавил. — Простите, госпожа! Ничего плохого вам не хотим! Мальчишку только спасите, он очень нужен!
— Очень вам нужен… гавнюки! А платить кто будет? Думаете, мои услуги ничего не стоят?! Ну-ка, вытряхайте карманы! Все, что есть давайте! А если хоть медяк утаите — будет вам проклятие, обещаю! До седьмого колена будет проклятие! И дети сгниют, и внуки! Хотя нет — не будет у вас ни детей, ни внуков. Потому что все ваше хозяйство сгниет!
— Проклятая демоница! — скривился старший, говоря беззвучно и одними губами. — Да чтоб ты сдохла! Прямо сейчас!
Но лекарка не сдохла, и приняв в руку горсть монет, удовлетворенно хмыкнула:
— А хорошо нынче кормят крыс! Жалование-то не задерживают, да? Небось и сами еще приворовываете! И жрете в кабаках бесплатно, так? Знаю я вас… гавнюки вы имперские! Крысы поганые!
Охранники молчали, мечтая только о том, чтобы побыстрее выбраться из логова мерзкой гадины. И не одним выбраться, а с живым мальчишкой на руках. И кстати — награда за него назначена очень неплохая! Двадцать золотых — попробуй, заработай! И пусть болтает — лишь бы сработала. А свое они вернут! С лихвой вернут!
— Все! Все, что могла сделать — сделала! — старуха кивнула на мальчишку, который спал на скамье. Теперь он уже не был бледным, как полотно, и дыхание его не было прерывистым и хриплым, как у раненого в грудь солдата.
— На большее у меня сил нет, — старуха устало села к столу, опустив руки на колени. — Будет жить. Отрастить ему конечность, глаза и язык я не могу. Кто это сделал? Какая мразь?
— Мы не знаем! — пискнул старший крыса, вмиг бледнея и стараясь, чтобы старуха этого не заметила. Он прекрасно знал, кто это сделал, но сообщать об этом старухе не собирался.
Валить отсюда надо и поскорее! Проклятая колдунья! Тьфу!
Кстати, денег стоила немалых, у каждого почти по десять империалов вытянула! Все, что было! И теперь даже извозчика нанять не на что! Впрочем — «на значке» проедутся. Пусть попробует не отвезти имперских «крыс» задарма! Они ему тогда устроят, подлецу!
Через пять минут они уже шагали по булыжной мостовой вверх, по дороге из порта, а еще через десять восседали в небольшой повозке, рассчитанной на двух пассажиров, и вяло переругивались с извозчиком, возмущавшимся произволом имперских служак и обещавшим подать жалобу в имперскую канцелярию. И на это «крысы» ему отвечали, что если он не желает служить императору в их лице, то они ему глаз на жопу натянут. И при этом все трое прекрасно знали, что и жалобу никто не подаст, и глаз ни на какие места натягивать не будут, и что совсем они не император, и на самом деле занимаются произволом. Просто таковы правила игры — все знают, но ведут себя так, будто никто ничего не знает.
