А теперь — все по-настоящему, со мной. От стражников несет перегаром и потом, полированные стальные нагрудники в царапинах и вмятинах, которые постарались выправить своими силами — видимо, выстукивая молотком. Дубинки в руках — потертые, отполированные мозолистыми руками, и бронзовые кольца, охватывающие темное дерево отполированы до золотого блеска — так и вижу какого-нибудь местного аналога лейтенанта, нашедшего зеленое пятнышко на бронзе дубинки и матерящего подчиненного последними матерными словами. Видно, что это не ряженые, собравшиеся на конкурс реконструкторов, а самые настоящие местные менты, привыкшие расправляться с толпой дебоширов и умеющие утихомиривать буйных пьяниц. Среди них явно подобрали самых здоровенных парней — учитывая мой рост и мою славу. И от этого было немного смешно — помнят, суки!
— Не надо шума! — холодно предупредил поджарый, и я недоуменно пожал плечами. Мол, какой там, нахрен, шум, ежели рот заткнули?!
Противно, ага. Какую-то грязную тряпку, да в рот. Вероятно, чтобы колдовать не начал. Они считают, что я могу колдовать, только произнося вслух слова заклинания. Не стал я говорить любезному хозяину дома, что колдую совершенно не двинув ни одним пальцем и не выпаливая никаких «абра-кадабр». А он сам этого и предположить не может — откуда ему знать мой уровень подготовки?
Ну и слава богу. Я бы и сейчас мог их всех тут как следует покромсать — вы с кем связались, суки? С архимагом?! Вот я вас ужо, подлецов! Но — потом!
Меня вывели из дома, проведя по пустым темным коридорам, освещаемым только масляными фонарями в руках конвоиров, и усадили в карету, окна которой были занавешены плотной тканью. Здесь тоже горел небольшой фонарь, а на скамье сидели два мордоворота в штатском, и если я не ошибаюсь — один из них был местным аналогом наших попов — храмовник. Его отличала от обычных людей широкая черная блуза, свисающая ниже пояса, а еще — голубоватое свечение его Твари. Это был маг, без всякого сомнения.
Влезть в карету самостоятельно я не мог, потому меня подняли туда двое конвоиров и при этом даже не попытались врезать мне под ребра или дать в ухо, что для нынешних деятелей тайной службы очень даже удивительно. Хоть немножко-то побить меня должны были! Кто их проконтролирует? Прокуратуры нет, суд весь имперский — управы не найдешь! Но не били. Почему — это тоже вопрос. И это даже настораживало.
Всю дорогу до того места, куда меня везли — мои спутники молчали. А я ничего не спрашивал, ничего не говорил. Глупо было бы сейчас причитать на тему: «Кто вы?! Куда вы меня везете?! Почему вы молчите?! Я буду жаловаться!» Глупо, смешно и унизительно. И бесполезно. Кто они — ясно. Куда везут — скоро узнаю. Почему меня взяли — тут и самый из идиотов идиот бы догадался. А жаловаться некому. Богу, если только. Но он обычно никого не слышит.
