Александра видела эту знаменитость впервые и должна была признать, что Маневич выглядит очень достойно, под стать своей репутации. Подтянутый, спокойный, он держался свободно и непринужденно, словно зашел на выставку не по делу, а развеяться. Одет он был в спортивном стиле – тонкий джемпер, брюки «карго» с карманами на бедрах, мокасины. Маневич улыбался углами рта, выслушивая Эмиля, который что-то ему втолковывал, размеренно помахивая перед лицом коротенькими руками, будто отгоняя комаров. Сильно полысевший лоб маленького торговца тканями блестел от испарины.
– Эмиль твой, похоже, болтун, – не выдержала, наконец, Алешина. – Так мы час прождем. Пойдем, я тебя представлю Ивану Алексеевичу.
Александра волновалась, и когда ее представили знаменитому коллекционеру, протянутую сухую крепкую ладонь пожала едва-едва, стараясь улыбаться как можно естественнее.
– Очень рад, – сказал Маневич. – Марина мне о вас рассказывала настоящие чудеса.
Эмиль, увидев старую знакомую, неподдельно обрадовался и заворковал своим мягким грудным голосом:
– Саша, ты?! А я почему-то думал, что ты в Нидерланды уехала!
– Почему?! – рассмеялась Александра.
– А кто-то мне говорил. Не уехала? И прекрасно! Что поделываешь?
– Да все то же, – отвечала Александра, – реставрирую… Перепродаю…
– И у меня по-старому, – кивнул Эмиль. – Лучшие новости – отсутствие новостей. В наше время особенно. Ну, я вам мешать не буду, побежал!
И действительно, побежал, смешной семенящей рысцой, на другой конец выставочного зала. Собственно, зал представлял собой большой чердак в старинном особняке. Еще в девяностых его выкупили, отремонтировали и с тех пор сдавали для самых разных целей, от обучающих курсов до торговых выставок. В последние годы это помещение на постоянной основе арендовал хозяин арт-салона, проводивший здесь вернисажи, аукционы и благотворительные вечера. Именно к нему и направлялся Эмиль.
Маневич тем временем негромко расспрашивал о чем-то Алешину. Александра делала вид, что не слушает, но до нее долетали обрывки фраз. Речь шла о каком-то общем знакомом, который купил картину в кредит и пропал с горизонта. Алешина улыбалась, словно речь шла о чем-то очень приятном. Внезапно она обратилась к заскучавшей Александре:
– Ну, я вас оставлю, дела постороннего глаза не любят. Надеюсь, вы придете к согласию.
И, обняв ошеломленную Александру за плечи, весело сообщила Маневичу:
– Это самый честный посредник во всей Москве, ручаюсь! Ну, вы и сами слышали, наверное! Лучше я для вас никого не найду, даже искать не стану!
