И ты оказался в плену у этой наркомании, потому и сохнет душа у тебя, уважаемый В.Г… Не так ли?
Вот написала слово «уважаемый» и вспомнила.
Когда-то в детстве мы прочитали о том, что Чехов подписывал свои рассказы псевдонимом Антоша Чехонте. «А ты знаешь, как будешь подписываться, — сказали мне тогда Сергей, как что-то совершенно определенное, — Анастас Нохренте». Так Серёжа меня до сих пор и зовёт в шутку. Для Алёши я была Настя. Для мамы и Пети — Тася, Анастасия, для моих учеников — дорогая Анастасия Николаевна, для В.Г. — уважаемая Анастасия Николаевна, как уважаемый Никсон.
Ну, пора кончать. Двадцать минут первого ночи. Надо ещё принять гипотиазид.
9.04
Мне всегда было легко и радостно раньше в присутствии В.Г… И это чувство так укоренилось в сознании, что всегда, когда у меня ничего не болело, когда комната была хорошо проветрена, когда я на ночь не перегружала свой желудок, когда в головной мозг не поступало ни одного болевого раздражения, я видела во сне В.Г.
Вот я слушаю вместе с ним чудесную музыку, вот идём по лесу, наполненному пеньем птиц, вот я сижу у его кровати, накладывая мокрое полотенце на воспалённый лоб. И тут мне было радостно оттого, что чем-то помогаю ему. Сейчас нет. Сейчас сильнее всего с ним у меня связалось чувство стыда. Стыда оттого, что обратилась за помощью, и мне отказали, стыда оттого, что открыла душу человеку, который побоялся взять ответственность за неё.
И когда я вижу себя во сне грязной, уродливой, раздетой, я всегда чувствую, не вижу, но чувствую присутствие В.Г… Мне становится тяжело, и я просыпаюсь. Очень редко я вижу и его во сне, но вижу тогда, когда меня царапают кошки, когда гонятся за мной с ножами разбойники, когда что-то взрывается и разрывается, что-то горит. Мне тяжело, а он невозмутимо стоит. В Друскининкае на курорте врач, обследуя меня, спросила, что я вижу во сне. Я подивилась тогда её вопросу. А сейчас сама, будь я врачом — невропатологом, стала бы расспрашивать о сновидениях, ибо они очень хорошо передают душевное состояние человека.
Всё, что есть хорошего в людях, я раньше концентрировала в нём, а сейчас уже думаю, такая ли уж большая беда потерять наркомана, так как человек, находящий удовольствие в принятии алкоголя — наркоман и духовные запросы его ограничены, чувства и внимание к другому ослаблены. В чём он был сильнее для меня, чем я? Тем, что смог стать человеком, с которым мне было радостно, в котором для меня заключалось всё лучшее.
