Вот и Алёши нет. Теперь мне совсем не с кем поговорить, поспорить, проверить правильность своих суждений, поделиться мнениями. Совсем, совсем одна в душе.
Хорошие отношения складываются у нас с К.А… Я стараюсь что-то сделать хорошее для неё, она — для нас, для меня. В ней все-таки меньше этого барства, чем у Г.Ф., ближе она к людям труда, проще.
5.04
Приехала с похорон брата. Приехал проводить брата в последний путь и Сергей. «Не лежит у меня душа к Сарапулу, — писал как-то мне Алексей, — хоть бы умереть-то мне пришлось в Валамазе».
Нет, не пришлось…
Все последние годы, уже совсем больной, Алёша мечтал «о посильной работе по месту жительства». Для Алёши оборвалась жизнь, бесцельная жизнь, которой он так тяготился.
Как сейчас вижу: лежит в гробу, такой спокойный….
Всё хорошо, он спокоен.
Невольно рождается мысль: зачем беспокоиться, зачем страдать, зачем волноваться, зачем горе, когда вот так спокойно можно уснуть….
Но какое это горе для живых, терять человека! Вот и я. Какое бы горе я принесла всей моей семье, уйди я из жизни. Нет уж, лучше жить, пусть без огня в душе, пусть без стремлений и желаний, пусть без большой любви и большой дружбы, но жить, жить хотя бы для того, чтобы своей смертью не причинить боль кому-то другому.
Пятое апреля, а дороги уже все измазались грязью. Такая эта весна ребёнок. И бесстыдно всё покажет, как дитя, и вымажет всё, как дитя, и воды повсюду наплещет, и теплым ветерком погладит по щеке, как ребёнок ручонкой, и солнечного зайчика пустит скакать по стене, и что-то невнятно пролепечет серебряной струйкой весёлого ручейка.
По дорогам бойко бегут автомашины, купаясь в лужах грязной воды. Земля ещё не оттаяла, и они смело вкатываются в эти лужи, не боясь основательно застрять в них, а потом верещать мотором, взывая о помощи.
Весна, весна. Пора могучего пробуждения природы. Только для души моей нет весны и нет пробуждения. Нет, и уже не будет. «И скучно, и грустно, и некому руку подать…»
Ну, опять застонала! Кончай! Иди лучше, спи.
7.04
Установилась тёплая ясная погода. Солнце нещадно сосёт снег. Машины уже не рискуют залазить в царство грязи — боятся утонуть. Со дня на день ждем солидных гостей — скворцов.
Здоровье окончательно подорвано. Хотя бы хватило меня лет на восемь-десять, пока подрастёт мой Вовка. Тогда уж и остальные дети будут большими.
«Ничего от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть…»
Да, беда наша, и моя, и Сергея, что отдали мы себя целиком одному человеку, а на других ничего не осталось.
