Билетерша принялась за работу, а в двери все напирали, напирали. Тут и двум не справиться. Хорошо, что из комнаты с надписью «Администрация» на помощь выбежали две женщины, потом еще откуда-то две появились. Дело свое они знали, так что первая билетерша даже нашла время спросить еще раз:
— За кого же?
— За дурака, за человека, который все стерпит…
— Господи, — сказала женщина. — И давно?
— Сорок лет. Я вам расскажу…
Непрушин настойчиво потянул женщину в сторону. Та с готовностью отошла. И тут Петр Петрович неожиданно осознал, что он хочет выговориться, давным-давно хочет выговориться. Но не было на земле человека, который бы захотел его выслушать. Никому до него не было дела. Разве что вот этой незнакомой билетерше… А ведь он сам, сам, наверное, делал так, чтобы его не желали слушать. Ну что можно услышать от Непрушина? Жалобы на свою неудавшуюся жизнь, тоскливое описание ударов, подножек и предательств? Так ведь с ним очень трудно не поступать не подло. Он ведь вроде как сам вызывает всех на такие действия. Уж не сам ли он делает других людей хуже, чем они есть на самом деле! Ну пусть некоторые носят нечто в своих душах, так ведь другие не дают развернуться, расцвесть этому нечто. Не специально, не приказом, не давлением, а просто своим поведением, своим отношением к миру.
Вот какая мысль вдруг осенила Петра Петровича Непрушина.
— Знаете что? — сказал он. — Ничего я не буду вам рассказывать. Все увидите сами.
— На работе я, — слабо запротестовала билетерша. — Да и видела уже.
— Это я устрою. Кто у вас администратор?
Женщина молча показала взглядом. Прозвенел третий звонок.
— Я извиняюсь, — сказал Непрушин администраторше. — Эта… м… м… Как вас зовут?
— Надя, — ответила билетерша.
— Надежда Сергеевна сейчас пойдет со мной смотреть кинофильм «Петр Петрович Непрушин».
— А вы кто такой? — грозно надвинулась на Непрушина администраторша.
— Я Петр Петрович Непрушин.
— Про артистов нас не предупреждали.
— Надежда Сергеевна…
— … Ивановна, — поправила билетерша.
— Все равно. Надежде Ивановне необходимо посмотреть этот кинофильм.
— Если вы настаиваете, я не возражаю, — сдалась администраторша.
— Я настаиваю, — сказал Непрушин, удивляясь своему тону. — Прошу то есть.
Дверь в зал уже закрывали, но их пропустили. Как-никак, билетерша-то свой, кинотеатровский, так сказать, человек. Свет начал гаснуть. Искать свое место в переполненном зале не имело смысла. Два свободных места оказалось в первом ряду с краю.
