Машиной последние дни пользовались несомненно — но когда? Беглый осмотр ничего не дал. Оставалось заглядывать в каждую щель… Шмон в багажнике принес неожиданный, но любопытный результат: полдюжины икон, завернутых в мешковину! Наш гигант, оказывается, и не думал завязывать! Только я уложил все обратно и собрался залезть в салон, как в гараже стало совсем темно. Дверной проем полностью закрыла туша Путны.
— Ах ты, гнида!
— Что, касса закрыта? — посочувствовал я.
Говорить этого не стоило — обманутый с ревом раненого быка кинулся в бой. Роль тореадора не радовала. Мгновением раньше я засек на верстаке тяжелый молоток. Теперь они столкнулись: брошенная железяка и Жекин лоб. Молотки наш брат делать умеет! Бык замер, словно налетел на стену, потом медленно осел на задние ноги. Выкатившиеся из орбит глаза застекленели. Восторженной публики, кричащей «Добей!», рядом не было, поэтому я ограничился ударом пяткой в челюсть для окончательной фиксации нокаута. Затем связал животное по рукам и ногам буксировочным фалом, уповая на его прочность.
Минут через пять лицо посвежело от вылитого на него ковшика воды и обрело признаки жизни. Глаза открылись, источая боль и удивление.
Женя, осознав полноту своей беспомощности, с ненавистью выплюнул:
— Я тя убью, падла!
— Три!
— Чего — три?
— Я сегодня в трех лицах: подонок, сволочь и падла.
— Ну-ну, шути…
— Что касается «убью»… Мне в данный момент сподручнее кончить тебя, голубь!
— Не посмеешь, сучара ментовская! Тебе не положено!
— На положено — сам знаешь, что наложено… Да и ошибся ты: не мент я. А посему запросто могу проломить тебе черепушку вон тем молотком. Иконки из багажника заберу, но одну выложу на твою широкую грудь — пусть милиция думает, что тебя свои за «подлянку» приговорили!
В глазенках заметался страх. Для пущей важности я поднял молоток и уронил его на пол рядом с Женькиным ухом. Страх перерос в панику.
— Ч-чего надо? — спросил Путна слишком быстро.
— Кто и где раскатывал ночью на твоей машинке?
Недоумение почти искреннее.
— Очумел?! В гараже со вчерашнего дня!
— Ой ли?
— Век воли не видать!
Пощечина не столь болезненна, сколь унизительна для мужика.
— Ах ты…
Наградить очередным теплым эпитетом он не успел, подавившись при виде занесенного над мордой молотка.
— Погоди… Ездил не я…
— Кто?
— Седой.
— Точнее!
— Лебедев Васька!
— Адрес?
— Тракторная, семнадцать… Только утром по делам укатил — обещался к вечеру.
На лице испарина — вроде не врет.
— Куда ездил?
