Впрочем, возможно, не все так трагично. Руководство не дрейфит, а сосредоточивается, дадим ему время.
Пока сами идем на погружение, скорость у кальмаробойцов чуть меньше нашей, так что будем перехватывать их на глубине 200–250 метров. Выше подежурят Роберт II и Варя с Шарлин, я с Сеней и Любой буду работать на глубинном эшелоне. В отличие от крутых парней из ОБ ПДСС, у которых все просчитано, у нас надежда только на то, что свезет. Вдохнуть напоследок мне никак не получится, так что понадеемся на запасы миоглобина.
За последнее время мои жировые отложения явно уменьшились, тянул я уже не на моржа, а на скромного поджарого тюленя — питание не то, сижу, можно сказать, на диете. То, чем меня угощают морские братья, мне зачастую не разгрызть и не проглотить — в дарвиновском капсоревновании я проигрываю кальмаролюдям вчистую. Хотя, справедливости ради, самого кальмара таки разжевать смогу. А легче всего мне управляться с неказистым крилем. Однако ни я, ни мои товарищи не умеем ловить эту мелюзгу в товарных количествах; те, кто может — усатые киты, по жизни буддисты, — сторонятся всякой мирской суеты и нашей северной общины.
Зато я стал ближе чувствовать морскую братву. Доктор Хартманн изменил экспрессию моих генов с помощью транскрипционных наноактиваторов, а после того как мы расстались, пошла дальнейшая настройка моего организма, можно сказать, его гармонизация. Поскольку пробудилась ни много ни мало спящая ветвь эволюции, то включились и прочие дотоле дрыхнувшие участки ДНК, что обеспечили резонанс с другими морскими тварями, прилично расширив возможности моего сознания. Теперь мы уже не примитивные одиночки, не кое-как сколоченная группа, мы — стая! И это звучит гордо.
Наверное, я стал лучше понимать мысли белух или тюленей, потому что сам отчасти стал одним из них. И они въезжали в мои мысли, если удавалось подстроиться под их понятийный ряд. Первыми ласточками были Шарлин и Роберт, которые почувствовали мой новый настрой раньше, чем я сам его осознал. Окончательно они поняли, что «брат-звезда» для них свой и мысли у нас общие, когда я вернулся в океан. Сдается мне, темная холодная пучина способствует тому, что начинаешь лучше чувствовать друзей. Предположу, в порядке бреда, что так происходит из-за квантового смешения или запутанности. Запутанность тут верное слово. В общем, ограничусь спорным утверждением, что микротрубочки в моих нейронах, как и в нервных клетках той же белухи, способны к квантовой когеренции, оттого у нас — взаимопонимание.
