Колыбель ветров | страница 71
Мы привезли с собой кое-что из вещей для продажи, но попробуйте торговать с людьми, которые могут приобрести бульшую часть ходовых товаров, просто-напросто послав запрос Sears Roebuck [22]. Однако каждому приятно получить подарок, особенно если при этом не ставятся никакие условия. Дети смеялись и радовались игрушкам — воздушным шарам, лентам, мячикам и карманным ножам. Тем, кто постарше, мы предлагали крючки для ловли палтуса, багры, охотничьи ножи, консервированные продукты и яркие шарфы. За это они нам оставляли на память небольшие подарки — кусочки кости, бивень морского льва, плетеную корзиночку или что-либо в таком роде. Однажды юный Джой Невзоров, очень довольный собой, приволок нам кусок плавника тюленя. Это была честная расплата за воздушные шары, которые он у нас выудил.
Но больше всего алеутам нравилось наше стремление постичь их язык. До этого лишь немногие белые проявляли интерес подобного рода. Обычно приезжие рассчитывали на то, что алеуты знают английский, и высокомерно поднимали их на смех, если это оказывалось не так. Вот почему жители деревни не переставали поражаться нашему умению изображать алеутские слова на бумаге, пользуясь алфавитом алеутской грамоты, которой большинство из них не владело. С тех пор как в школах американские учителя добились замены алеутского и русского письма английским, алеутская грамота постепенно забывалась и алеутский язык сохранился лишь как разговорный — потому что дома алеуты общались только на родном языке.
Каждый раз, когда мы записывали значения слов, почерпнутых у алеутов, те внимательно наблюдали, как мы это делаем, следя за каждым движением пера, выводящего старинные русские письмена. Когда мы заканчивали, они кивали головой и одобрительно улыбались.
Спустя некоторое время мы запомнили несколько наиболее употребительных выражений разговорного алеутского языка и, внимательно вслушиваясь и припоминая, догадывались о сути разговора. Нередко мы могли пересказать собеседникам, о чем шла речь, что казалось им уже просто чудом.
Их восторженное отношение к нам возрастало, оттого что мы не ленились объяснять им все касающееся нашей работы. Они заинтересовались прессом для засушивания растений, но смеялись над торфяным буром. Зачем человеку понадобилось собирать похожие на сигары стержни земли?
Когда я объяснил, что мы берем пробы почвы, чтобы изучать содержащиеся в ней остатки растений (пыльцы), наши слушатели были озадачены и почувствовали себя как-то неловко. Такое объяснение казалось им лишенным какого бы то ни было смысла. Не иначе как белый человек потешается над ними.