— Старший помощник командира, капитан 3 ранга Айрдейл. — Лейтенант представил нас по всей форме.
— Милости просим на Адах, — начал капитан. — Мы ожидали вас, так как получили извещение о вашем прибытии из штаба погранвойск Аляски. Другие участники экспедиции, видимо, прилетят следующим самолетом?
— Нет, мы здесь все налицо, — ответил я, испытывая некоторую неловкость. Очевидно, произошло какое-то недоразумение. Я принялся объяснять, что бульшая часть нашего снаряжения, состоящего из корзин с научным инвентарем, прибудет пароходом из Сьюарда. — Но участники экспедиции — это мы и есть, — добавил я.
Капитан Айрдейл казался удивленным. Он пояснил, что Кадьяк сообщил в телеграмме о прибытии мистера Бенка и мистера Дорсета, руководителей алеутской экспедиции Мичиганского университета. Командование Адаха вообразило, что к ним заявится крупная экспедиция, в составе которой профессора, ассистенты и уйма научного снаряжения; отсюда и оказанная нам официальная встреча. Мне показалось, что комиссия была разочарована. Однако капитан оставался невозмутимым. Несомненно, мы выглядели самой неказистой экспедицией, какой ему когда-либо приходилось оказывать прием на корабле; тем не менее он отнесся к нам как к членам королевской академии. Он сказал, что нам предоставили место в доме офицеров и мы сможем питаться в офицерской столовой.
Вечером, когда мы пришли в столовую, нам стало не по себе от взгляда вылощенного официанта-филиппинца, который был явно шокирован, считая, что мы оскорбляем честь его заведения. И, несмотря на чистые галстуки и отмытые лица, мы чувствовали, что у него были на это основания, так как наши костюмы, только что извлеченные из багажа, были изрядно помяты.
Зато морские офицеры были очень приветливы. Казалось, их удивляло, что мы так молоды. Это высказывали даже молодые младшие лейтенанты, которые и сами были едва ли старше двадцати четырех лет. По-видимому, всеобщее мнение таково, что ученые должны быть дряхлыми семидесятилетними старцами с козлиной бородкой.
На следующее утро, встав пораньше, мы явились с визитом вежливости в здание администрации военно-морской базы, поскольку необходимо было выяснить положение наших дел. Первые шаги не предвещали ничего хорошего. Когда же сам капитан Айрдейл приветствовал нас как старых друзей, я воспрянул духом и стал надеяться, что они, быть может, не отошлют нас назад в Анкоридж. Затем он попросил предъявить пропуска, и у меня замерло сердце. Мне вспомнились напутственные слова капитана Брэттона, и я решил честно объяснить, как обстоят наши дела. И вот, напуская на себя уверенность значительно больше той, которую испытывал на самом деле, я выложил на письменный стол все резервы рекомендательных писем, которыми мы располагали.
