Первые два дня своего пребывания в селе Никольском я знакомился с его жителями. Они производили впечатление людей приятных и приветливых и, казалось, понимали цель моего приезда лучше жителей острова Атха. Местные алеуты наперебой отвечали на наши вопросы, почитая это за честь.
Подобно алеутам с Атхи и Атту, они также носили русские фамилии. Но если на Атхе преобладали Снегиревы, Невзоровы, Дирксы, Голые и Прокопьевы, то здесь, в Никольском, чаще всего встречались такие фамилии, как Ермиловы, Черкешины, Безъязыковы, Крюковы, Суворовы и Дашкины.
Первый человек, которого я разыскал в деревне, был Афиноген Ермилов. Еще на Атхе мне характеризовали его как выдающегося историка своего народа. И в самом деле он оказался таким, мудрым и приветливым, каким мне его описывали.
Афиноген был невысок и коренаст. Широкий овал лица, дубленая кожа и морщинки в уголках глаз придавали ему сходство с совой, а когда он смеялся, то напоминал довольную лису. В свои почти шестьдесят лет старик был еще подвижен и энергичен.
Обладая далеко не заурядным умом, Афиноген отличался также поразительной начитанностью, если принять во внимание условия жизни в деревне. Он одинаково хорошо владел русской и алеутской грамотой. Его английский язык был далек от совершенства, но молоденькая сноха по имени Мей помогала ему и переводила, когда в этом возникала необходимость.
Афиноген отличался природным чувством юмора, украсившим многое из того, что он мне поведал. Он рассказал, как алеуты впервые приобщились к спиртным напиткам — "по чистой случайности", выразился он, подмигивая.
— Алеуты знали, что пить дурно, — заключил он. — Разве учительница не говорила нам этого? Конечно, в церковные праздники немного вина за компанию не повредит. Верно я говорю? Ну, что из того, если алеуты приберегут для такого повода самогонку и должным образом отметят праздники? Правда, добавил он, усмехаясь, — им безразлично, по какому календарю отмечается праздник — католическому или русскому православному.
Для человека, который дает пустые обещания, у Афиногена имелось особое прозвище "джуношник", потому что из Джуно ежегодно наезжал уполномоченный и расспрашивал, в чем нуждается деревня. Он исправно заносил в свою записную книжку все просьбы, обещая прислать необходимое. Так повторялось из года в год, но алеуты до сих пор ничего не получили.
— Теперь, — добавил Афиноген сухо, — в этом списке уже насчитывается много страниц.
