Высоту водяной стены было трудно определить. Возможно, она достигала десяти, а то и всех пятнадцати футов. Но когда она прорвалась к концу пролива, у которого я сидел на высоком утесе, раздался такой громкий и протяжный звук, что казалось, будто из его горловины вырвался глубокий вздох. Даже с моей высоты было слышно, как по дну перемещались валуны с таким грохотом, словно по каменному полу раскатывались огромные шары. Волны улеглись, и внезапно стена превратилась в бурлящее море. Затем через этот пролив прошла еще одна стена, за ней третья…
Рыжий, Джордж и Кен зашли к нам в рубку и с волнением стали смотреть вперед. Помощник Рыжего находился в машинном отделении и был готов в случае необходимости дать задний ход по первому сигналу Дона. Мы медленно пробирались между высокими отвесными скалами. Диркс удерживал катер на середине пролива, но несколько ближе к Атхе. Кажется, мы едва не задевали за рифы справа от нас, а слева от судна, всего на расстоянии броска камня, мы могли различить угрожающего вида водоворот с белыми барашками. Затем, пока мы лавировали между мелями и водоворотами, окружавшими катер, нас увлекло в бурлящий поток. Под нами разбилась большая волна, и вода захлестнула носовую часть, накрыв стоявших там алеутов. Судно начало раскачивать и поворачивать так, словно мы находились под ударами огромных набегающих волн, и, чтобы удержаться на ногах, мне пришлось схватиться за поручни.
Я посмотрел на других. Дон с трудом проглатывал слюну, а Рыжий, бросив сигарету, напряженно смотрел вперед на покрывавшееся барашками море, в которое мы выплывали. Весь экипаж и я замерли от страха. Диркс медленно поворачивал штурвал то вправо, то влево, словно это была совсем обычная поездка. Он оказался на высоте положения. Теперь перед нами стоял уже не забитый старик, а гордый алеут-мореход, попавший в родную стихию и, как прежде, стоявший у руля. Словно зачарованный наблюдал я за ним и был искренне рад, что старик получил возможность показать, на что он способен. Алеуты тоже вытягивали шеи, чтобы посмотреть на него. Потом они отвернулись и приняли непринужденную позу, явно наслаждаясь трудным плаванием. Чего им было тревожиться? У штурвала стоял не какой-нибудь безрассудный белый человек, а их вождь.
Наконец, пролив остался позади. До захода в бухту нам предстояло пройти вдоль скалистых берегов, отмеченных на карте волнистой чертой. Суда редко посещают эту сторону острова. Многие заливы и вовсе не нанесены на карту. Но теперь все мы, даже Дон, доверяли своему кормчему, и в рубке воцарилась веселая атмосфера.
