— Но как же так, кто ж его убил? — удивлялся Брюнхвальд, видя, что Волков находится в замешательстве. — Гренер говорил, что сам видел, как Редль живой и здоровый уезжал с бароном с поля боя.
Все смотрели на Максимилиана, а тот не знал, что сказать, и только разводил руками и непонимающе качал головой. И, видя это его странное состояние, кавалер спросил довольно грубо:
— Что вы машете головой, как баран, почему не говорите, вы видели тело?
Молодой человек кивнул вместо того, чтобы сказать. Это взбесило Волкова:
«Что это за ярмарочный балаган, один болван не едет в лагерь почему-то, другой не может ничего сказать толком!»
Он вскочил и закричал:
— Я вас просил, Максимилиан, найти мне лакея, слугу, денщика… Хоть кого-нибудь! Вы мне нашли человека?
— Еще нет, кавалер, — быстро заговорил молодой человек, — нет подходящих.
— Так дайте мне шубу сами. Где остановился Бертье? Далеко? Конь понадобится?
— Нет-нет, — говорил Максимилиан, вытаскивая шубу из сундука. — Тут рядом.
Господа офицеры тоже вставали, собирались идти с ним, но Волков махнул рукой:
— Занимайтесь делом, господа, я сам схожу.
Бертье со своими людьми и вправду был недалеко от лагеря, в ста шагах. Они расположились в кустах, в зарослях барбариса, листья которого до сих пор не облетели и хорошо скрывали их от случайных взглядов. Тут и были солдаты Бертье, стояли мрачные, держали коней под уздцы, только кланялись командиру.
И ротмистр, с на редкость серьезным лицом, молча поклонился Волкову, а тот протянул ему руку со словами:
— Ну, где он?
Бертье провел его за ближайший куст и показал мерина, через спину которого было перекинуто тело в хорошем доспехе. Тут-то Волков и понял, откуда берется и мрачная молчаливость Бертье, и растерянность Максимилиана. Выше привязанных к подпруге коня рук мертвеца ничего не было, что сразу бросалось в глаза.
Кавалер подошел ближе, чтобы рассмотреть все как следует.
Проще говоря, труп был обезглавлен. Ладный и крепкий доспех рыцаря был в полном порядке, черный от старой крови горжет был на месте, а вот головы и шлема не было. И еще раз кавалер был удивлен тем, что увидел, заглянув за кромку горжета. От такого удивления он еще больше мрачнел. И не мудрено, ведь голова рыцаря не была отрублена и не была отрезана. Ткани мяса и кожи тянулись так, словно голову Редлю оторвали или, вернее, открутили.
Волков покосился на Бертье, что стоял рядом, ища у него каких-то пояснений или мыслей, но весельчак и храбрец Бертье вовсе не был славен своими умозаключениями. Он насупился и молчал, отводил глаза, стараясь не поймать взгляд кавалера.
