– Я не могу позволить себе испортить фигуру!
И он снова уступил…
Что-то надломилось с тех пор в их отношениях. Таня задумалась. У всех друзей подрастали дети, и восхищенные взгляды прежних поклонников теперь были устремлены на них. Да и Борис посматривал на чужих сыновей-дочерей с тоской и нежностью. Он, как и раньше, был трепетным и восторженным пажом своей королевы, но она-то видела и понимала…
Все чаще возникали неловкие ситуации, когда ее спрашивали о количестве, поле и возрасте детей; когда на кафедре бурно обсуждались детские проделки, праздники и подарки. Все назойливее становились сочувствующие и разочарованные взгляды окружающих. Все реже звучал вопрос: «Ну, а вы с Борисом Андреевичем когда нас порадуете?» И все острее ощущалась справедливость фразы Сент-Бева: «Если к сорока годам дом человека не наполняется детскими голосами, то он наполняется кошмарами».
И решение созрело. Благо полезных знакомств у Татьяны Анатольевны было предостаточно.
– Валентина Тихоновна, мне нужен ребенок! Мальчик. Отказной. Нет! Никаких домов малютки! Я хочу со стола, только родившегося! Так он с первых минут жизни почувствует, что я его мать!
– Если ты это сделаешь, я уйду, – очень тихо и отчетливо произнес Борис. – Ты избавилась от моего ребенка, а теперь хочешь заставить меня воспитывать чужого?
А она-то готовила сюрприз! А она-то думала, он обрадуется, оценит ее жертву, опустится на колени, будет целовать ей руки и благодарить, благодарить – как в тот день, когда она согласилась стать его женой… Нет, мужчин понять решительно невозможно! Он, конечно, оттает. Увидит малыша – и оттает. Уж она-то своего Бориску знает! Когда он ей в чем-то отказывал?
Картина была достойна кисти Леонардо – цветущая молодая женщина в небесного цвета блузке и младенец в атласном голубом конвертике, расшитом кружевами. «Ну чем не мадонна?» – Татьяна подмигнула своему отражению в зеркале и отправилась укладывать ребенка. «Веди себя хорошо, Герочка! – шепнула она ему. – Мы должны понравиться папе!»
Ребенок спал, когда Борис вернулся с работы.
– Пойдем, я вас познакомлю, – потянула за рукав жена. Он молча прошел за ней, молча постоял у детской кроватки, как-то отстраненно разглядывая малыша. Славного, красивого. Чужого. Так же молча прошел в кабинет, лишь отрицательно качнув головой в ответ на приглашение к ужину. А утром ушел. Навсегда.
Татьяна Анатольевна растворилась в новой любви – к сыну. Перфекционистка во всем, она и матерью стала превосходной. Гуляла, лечила, закаляла, занималась с ребенком по новейшим методикам.
