– Жуть какая-то… Средневековье. Лиля, да кто же это сделал? Кому ты помешала?
– Вот именно, средневековье! – вскинулась Лилит. – Дикость, мерзость! Как он мог?!
– Он?!
– Он, он! Думаете, я не знала, не догадывалась обо всех Мишкиных похождениях? Просто пыталась относиться к этому с пониманием, как к своеобразному хобби: одному рыбалка, другому домино, а кому-то и плотские утехи… Он же у нас творческая натура, ему разнообразие нужно, свежесть чувств, состояние влюбленности, если хотите. Я всегда знала, что он меня любит и сына обожает, что ни на кого нас не променяет, семья для него – святое, а это все так, шалости. Вековая мудрость кавказских женщин… Но сейчас! Получается, уже домой водит? И кого?! Как он мог связаться с такой тупой дрянью? Порчу она на меня навести решила! Фу, гадость! Такое ощущение, будто меня в грязи изваляли!
И зло, что было так несвойственно ей, выпалила:
– Стерва!
Мишка посыпал голову пеплом. Он каждый день приходил домой с цветами, скребся и плакал под закрытой дверью комнаты жены, клялся в вечной любви, убеждал, что жизни не мыслит без нее и Арсюши, и каялся, каялся, каялся… Каялся так искренне, что доброе Лилино сердце дрогнуло, она его простила. В семью вернулись мир и радость.
Бывшая однокурсница, несостоявшийся магистр черной магии, была окончательно вычеркнута из жизни и забыта, как и все ее предшественницы.
Некоторое время спустя в Ленинакане умерла бабушка Ли-лит, завещав дом любимой внучке.
Свою, как он говорил, гран-тещу Ануш Ованесовну Мишка иронично-восторженно именовал умом, честью и совестью армянской семьи. И был абсолютно прав: даже мужчины, вопреки устоявшимся традициям, не считали зазорным обратиться к ней за советом, ее просили посодействовать в сватовстве, приводили на душеспасительные беседы великовозрастных оболтусов-отпрысков.
И именно она, старая Ануш, немало посодействовала примирению сторон, когда послушная внучка взбунтовалась и сбежала с заезжим практикантом. Уж она-то понимала, что привлекло ее цветочек, ее ненаглядную птичку в интеллигентном остроумном одессите! «Может быть, ты, Артур, скажешь, где девочке найти достойного жениха в этом городе?!» – сурово спросила она сына. И тот сдался: ни для кого не было секретом, что Ленинакан 70-х превратился в криминальную столицу Армении и просто кишел разномастной шпаной. Шпана собиралась везде, рассаживалась – по тогдашней дворовой моде – кругами на корточках, шикарно сплевывала сквозь позолоченные фиксы, изъяснялась исключительно на местной фене и провожала дерзкими взглядами проходящих мимо девушек.
