И снова они были вместе, на сей раз в обстановке строжайшей секретности.
Муха-Цокотуха и любимые сказки Пушкина возрастную актуальность утратили, но в скромной домашней библиотеке были Цвейг и Мериме, кое-что из ЖЗЛ, двухтомник мастеров французской новеллы XIX века, О. Генри. Заинтересовать Мария Васильевна умела гениально: обходясь без примитивного «прочтешь-узнаешь», она вкратце излагала содержание, но так, чтобы возникло непреодолимое желание прочитать. И Ольга погрузилась в запойное постижение европейской литературы. Справедливости ради надо отметить, что читала она всегда, с первого класса. У Лоры осталась богатейшая библиотека отца, у Меклеров, уже живших в Алма-Ате, от книг ломились 5 книжных шкафов и кладовка. В детской библиотеке имени Абая (о, это еще одно великолепное карагандинское здание, слева от Дворца горняков, с крышей, украшенной восхитительными зубцами!) Оля тоже паслась постоянно. Но прежнее чтение было довольно бессистемным, теперь же бабушка ненавязчиво, но умело взялась за формирование вкусов подрастающего поколения.
А еще она настойчиво учила пользоваться справочной литературой. Просто перестала отвечать на вопросы, ответы на которые можно было найти в энциклопедическом словаре. Когда Ольга в очередной раз открыла один из томов и обнаружила отсутствие нескольких страниц, она пришла в ужас:
– Бабуль, здесь страницы вырваны! Кому ты давала словарь?!
– Никому, – спокойно ответила она. – Это я сама. И не вырвала, а вырезала бритвой.
– Ты?!
– Я. Все три страницы, посвященные Сталину. Я не хочу, чтобы это было в моем доме, – и впервые рассказала девочке о телячьих вагонах и марганцевом руднике.
Она как раз ждала внучку, на каникулах остававшуюся абсолютно беспастушной, готовила обед, когда раздался грохот – в прихожей рухнуло зеркало. Господи, благослови! Собрала осколки, все вымела, вымыла. Голодная Ольга, притащившая по обыкновению подружку, даже не заметила перемен в интерьере. А на следующий день позвонила старая знакомая, работающая в ХМИ (Химико-металлургическом институте АН Казахстана):
– Мария Васильевна, Лева погиб. Автокатастрофа. Лора с Олей поехали в Балхаш на похороны. ХМИ закрыт – все там, его ведь так любили… Ужасно, ужасно! 37 лет, два месяца до защиты докторской! Наши и кандидатскую-то в эти годы не защищают!
Вот и не верь в приметы…
Оля стояла на пороге, враз повзрослевшая, с застывшей в глазах болью. Она-то думала, что еще три года – и в кармане будет паспорт, и можно будет спокойно ездить к папе и тете Вале, и познакомиться наконец-то с младшей сестренкой Витой. Говорят, они похожи… А с Игорем – сыном тети Вали – у них с первой же встречи, когда оба еще в садик ходили, отношения сложились. Тогда папа просто украл ее, можно сказать. Как же здорово было! Им купили одинаковые спасательные круги для купания в Балхаше, мама Валя сшила одинаковые пилотки и вышила на них кораблики (Игорю красный, а ей желтый) и все наказывала сыну: «Игорь, Оля – твоя сестренка, в обиду ее не давай!». А еще ездили на катере к бабушке, маме тети Вали. Вот так, оказывается, может быть и три бабушки! А теперь – все… Они больше никогда не встретятся. Она смотрела на Марию Васильевну, будто ожидая, что та сейчас разубедит ее в реальности этих последних дней. Бабушка прижала внучку к себе и разрыдалась:
