Вверх-вниз-перекат-гладь. Вверх-вниз-перекат…
Не смог перенести ее самый красивый, самый сильный и самый мужественный всех сложностей великого переселения, захандрил. Не смирился с тем, что один из лучших офицеров части оказался весьма посредственным производственным рабочим, что никому здесь не были нужны его стратегические таланты. А он без их реализации сох и чах, чах и сох. И скандалил. И пил.
Хорошо, с детьми повезло. Старший, Мишка, очень рано стал ее надежным помощником и другом. С самого детства было в нем заложено что-то такое, что вызывает в людях восхищенное «Ну, мужи-и-ик!». Никогда не пытался подстроиться под новомодные требования другой страны, куда приехал уже подростком. Прекрасно знал язык, историю и традиции, соблюдал законы, но неуклонно отстаивал свою «русскость». Если приходилось, дрался. Обрабатывая многочисленные ссадины и застирывая окровавленные Мишкины футболки, она втайне гордилась сыном.
Необычность младшего вызывала в Жене двойственные чувства. С одной стороны, сжималось сердце при мысли о том, как тяжело придется этой восторженной и бескорыстной душе в жестоком сегодняшнем мире, с другой – она понимала, что не будет у нее уже никогда и никого ближе и роднее, что никто и никогда не будет нуждаться в ней так, как этот удивительный разумный малыш с широко распахнутыми навстречу всему доброму глазами. За сильного деловитого Мишаню она благодарила судьбу. С Мариком же еще раз, шаг за шагом, взрослела, заново познавая мир, увидев его совершенно иначе – взглядом своего сына. Ма-ри-ан…
Вверх-вниз-перекат-гладь… Вверх-вниз-перекат…
– Я вот все смотрю на вас и никак не пойму, что здесь делает красивая молодая женщина с такими умными глазами? – картаво произнес интеллигентного вида старичок с характерным акцентом и недоуменно оглядел прибрежное кафе, где Женя подрабатывала официанткой. Она, расставляя перед любопытным клиентом источающие невероятные ароматы блюда, чуть наклонилась и ласково, почти интимно, произнесла:
– Красивые женщины с умными глазами тоже питаются отнюдь не святым духом!
Старичок всплеснул руками и разразился тирадой о временах и нравах, об измельчавших мужьях, о том, что вот он бы еще лет двадцать назад… Но покоривший его голос уже обращался к кому-то другому:
– Добрый вечер! Хотите что-нибудь заказать?
Женя стояла у холодильника с напитками, когда почувствовала какой-то странный толчок, словно изнутри, и обернулась. Да так и застыла. Он занимал весь дверной проем – высокий, скульптурно вылепленный, невероятно, ослепительно красивый. И внимательно смотрел на нее. «Как греческий бог! Нет, царь. Спартанский царь Леонид!» – она еле заставила себя отвести взгляд и вернуться к работе, но руки уже не слушались, движения стали не привычно спорыми и уверенными, а какими-то вялыми, заторможенными.
