Моя подруга, впервые увидев его, воскликнула: «Тю! Да он обыкновенный! У меня таких не помню сколько было! Вот Леля – красавица!» Я не на шутку обиделась за Тома и начала пылко защищать любимца, рассказывая о его подвигах и о том, что этот окрас называется табби (тебби) и встречается у представителей почти всех пород. Сам же предмет диспута мягко запрыгнул на диван, заглянул в сумку Ирочки, затем в ее глаза, приветливо обнюхал саму, по-хозяйски разлегся на коленях у гостьи и включил моторчик. Уходя, она была свято убеждена, что лучшего кота нет, не было и быть не может.
Вечер. Я сижу на диване. Том, крепко обхватив мою ногу и положив на нее лобастую голову, лежит рядом. Он блаженно щурится и урчит, лишь изредка приоткрывая глаза и влюбленно поглядывая на меня. Я боюсь пошевелиться, чтобы не нарушить идиллии. Мы оба абсолютно счастливы.
Несколько лет назад я была уверена, что больше никогда не заведу животного: слишком велики ответственность и боль потери. Теперь знаю, что со мной всегда будут кошки. Спасибо, Томас!
А еще я уже давно и безуспешно ищу эквивалент слову «человечность» применительно к животным. Может, кто-то знает?..
Исповедь свадебного оператора
Геше, с благодарностью за все, включая этот рассказ, и истинно сестринской любовью
Все счастливые семьи, по утверждению классика, счастливы одинаково. И торжества, на которых мне пришлось побывать, тоже уже давно слились в сплошную череду почти неотличимых друг от друга нарядов, тостов и радостных лиц. Но иногда и у нас все же происходит нечто экстраординарное, о чем хочется рассказать.
Заказ на обслуживание этой свадьбы ничем не отличался от предыдущих – фото- и видеосъемка, начиная с момента пробуждения и одевания молодых (мода нынче такая, заметили, да?) и заканчивая их проводами в семейный рай. Договорились о цене и времени начала действа. Как и было условлено, я подъехал к 6 утра, дабы успеть запечатлеть каждый миг волшебного дня, и позвонил. Дверь почти мгновенно распахнулась, и я уже радостно улыбнулся, собираясь поздороваться, да так и остался стоять с открытым ртом, едва успев подхватить чемоданчик с дорогущей новой техникой, выпавший было из моих рук…
– Что же вы стоите? Проходите, пожалуйста, мы уж заждались! – промурлыкало откуда-то сверху порочное контральто.
Я поднял глаза, тут же зажмурился и потряс головой, отгоняя назойливое видение, но оно и не думало исчезать. Надо мной (а росту во мне чистых 180 см) нависла живая несбыточная мечта Рубенса. Попадись эта дива на глаза великому фламандцу или нашему Кустодиеву, они бы просто обрыдались, поскольку все их роскошные Венеры и купчихи выглядели бы субтильными подростками рядом с нашей новобрачной (а это была именно она). Назвать ее пышной – значит безбожно погрешить против истины, ибо была она не просто, а невероятно пышной и сдобной. Но самое главное – все это великолепие явилось моему взору в абсолютной первозданной наготе.
