присланной полубашней. Правда, с чертежами для постройки облегченных, с противоосколочной броней, башен. Оба орудия 356 мм были морскими, английскими, а станки – крепостными, аналогичные тем, которые стояли в Порт-Артуре. Использовать их на максимальную дальность было невозможно. Так, попугать. Хотя генерал Аксенов сказал, что знает место, где установить их, так, чтобы перебивали все известные ему японские системы. Шесть 305-мм пушек Обуховского завода были тоже морскими, для них прислали башни, в разобранном виде, изготовленные в Петрограде, на Охте. Но проекта этой батареи попросту не было. За него взялся Унтербергер, тоже сумевший каким-то образом уговорить вначале троих бывших сослуживцев, а после собрания их стало пятнадцать.
Однако семейство Унтербергеров подкинуло и еще одну проблему, звали ее Женни, но все по порядку. Прибывшее вооружение моментально потребовало восстановления снабжения цементом. Вся крепость была построена из цемента, доставляемого из Новороссийска морским путем. В середине 1920 года такие поставки были невозможны, так как РСФСР была непризнанным государством, существовали достаточно большие финансовые претензии со стороны Франции и Великобритании, суда могли быть реквизированы, а груз арестован. Поэтому требовалось восстановить завод в Старом Ключе. Это в двухстах километрах от города. Проблем возникло! Но «кооператоры» из Совета области, уловив ситуацию, что у военного «ведомства» деньжата имеются, выбили из Русско-Китайского банка себе кредит, под будущую прибыль, и часть проблем сняли. Даже умудрились заказать самовыгружающиеся вагоны под него, но разместили заказ на них в Харбине. Военное ведомство уже не возражало, так как в Харбине стоял к тому времени красный гарнизон, а в договоре на поставку цена была указана в приморских рублях. С одной стороны, было понятно, что таким образом «кооператоры» сбрасывали «приморки», а получить намеревались минимум «военки» японские. Но деловую смекалку никто не отменял.
Когда прошел вал работ по установке орудий малого и среднего калибров, плюс выполнили пять рейдов по сопредельной территории в районе озера Ханка, откуда, сразу после пуска печей под Спасском, зачастили хунхузы, то возникла небольшая пауза.
Погода до самого конца июня стояла промозглая, с обильными туманами и плотной моросью, а требовалось протащить очень тяжелые орудия на форты и батареи, при условии того, что подхода с моря к этим местам нет, их ставили там, где высадиться и захватить их с моря невозможно. Гористый рельеф добавлял свои особенности, плюс полное отсутствие каких-либо тягачей или тракторов. Все доставлялось на «санях» по набросанным бревнам, с помощью полиспастов. Иногда в них впрягали лошадей, а чаще всего тянули вручную. В некоторых местах укладывали временные железные дороги-узкоколейки. И все это под промозглым непрерывным дождем, волнами налетавшим с Японского моря. Уже позже выяснилось, что плохая погода не дала возможности японскому флоту произвести бомбардировку Владивостока, как предупреждение о том, что Япония против восстановления крепости. К концу июня все полученные орудия до 130 мм включительно, и пятьдесят процентов шестидюймовых полубашен заняли свои места на позициях. Честно говоря, у шестидюймовых орудий была недостаточная дальность, всего 87 кабельтовых, и на них стоял только прицел прямой наводки. Угол возвышения не превышал 25 градусов. Артиллерийская мысль того времени четко застыла на Цусимском сражении. Зато стреляла эта пушка унитарным патроном с очень неплохой скорострельностью, до 12 выстрелов в минуту с натренированным расчетом. «Стотридцатки» стреляли дальше, за счет большего угла подъема, но… Там было настолько много «но», в общем, не вписывались они в систему управления огнем. Каждая батарея четырех- и пятидюймовок была самостоятельным подразделением, выработать данные для стрельбы для них ГКП возможности не имел, от слова «вообще». ГКП имел самый большой и точный дальномер, его буссоль позволяла быстро высчитать данные для стрельбы, но… из этой точки, где ни одного орудия не стояло. Требовалось вносить поправки для каждой батареи и каждого орудия, а столько людей сюда даже вместиться не могло. Систему управления, очень дорогую, английскую, закупили еще при царе, и установили, но ее делали для линкора, где изменения целика и дальности незначительны и постоянны. Зачем требовалось вбухивать такие средства в бесполезную вещь – для Ильи осталось полной загадкой. Важнейшим средством обороны района был телефон и телеграф. Тем более что батареи находились не только на полуострове Муравьева-Амурского и прилегающих островах, но и на обоих противоположных побережьях и Амурского, и Уссурийского заливов.
