Измена Германии. Шпионы и саботажники против собственного отечества | страница 28
Рихард Зорге родился на рубеже веков. Он был единственным сыном в семье немецкого инженера-нефтяника и русской матери в Баку, но вырос в Германии и в 1914 году добровольцем пошел на фронт. На западе и на востоке он был трижды ранен, но, несмотря на это, не получил офицерское звание. Зорге посчитал себя несправедливо обойденным, и это чувство привело к перелому всей его жизни. Он начал страстно ненавидеть офицеров и монархию.
В 1918 году он сблизился с коммунистами, порвал со своей верной императору семьей и в 1923 году уже принял активное участие в кровавом путче коммунистов в Гамбурге. Все же он закончил учебу, женился во Франкфурте-наМайне и все больше попадал под коммунистическое влияние. В 1924 году доктор Рихард Зорге уже как проверенный коммунист находился в Москве и даже был принят в советскую компартию за свои заслуги. Его квартира во Франкфурте уже давно стала убежищем для нелегальных агентов из СССР.
Рихард Зорге в Токио
В 1931 году он окончательно покинул Германию. Он эмигрировал сначала в Сан-Франциско, оттуда в 1933 году переехал в Токио, где поселился как корреспондент различных газет, среди них «Франкфуртской газеты» («Frankfurter Zeitung») и официального DNB (Немецкое информационное бюро). Скоро Зорге стали считать в немецкой колонии Токио «сумасбродным парнем», пьянки которого стали так же знамениты, как его интрижки с женщинами и безумные гонки на мотоцикле.
Он очень быстро сдружился с военным атташе немецкого посольства Ойгеном Оттом. Отт был вытолкнут на эту должность в Токио министерством иностранных дел, так как у него в Берлине возникли проблемы с Гестапо из-за своих антиправительственных высказываний.
С Оттом Зорге мог говорить откровенно. Дружба их также сохранилась, когда Отт, наконец, стал послом. Маргрет Бовери очень трезво описывает ситуацию, которая господствовала в большинстве немецких заграничных представительств во времена Третьего Рейха: «Лишь очень немногие сотрудники министерства иностранных дел и, вероятно, едва ли одна треть заграничных корреспондентов были национал-социалистами. Был ли кто-то членом партии или нет, это играло относительно незначительную роль при различении, и было скорее признаком мужества или ловкости, с которой отдельный человек мог сопротивляться сильному давлению, заставлявшему вступить в партию. Между собой, не только в самом тесном кругу, они беседовали вполне открыто — самое большее новоприбывшего предупреждали о том, каких людей — будь то ландесгруппенляйтер или сотрудник СД — ему следовало опасаться».
