Он вкратце пояснил мне, чем же отличается его суд от суда баронского управляющего. Брог имел право приговорить к смерти того, чья вина доказана, или освободить, буде сочтет доказательства недостаточными. Мог дать до трех лет тюрьмы. Мог оштрафовать — до пяти золотых включительно.
Все же серьезные и неоднозначные случаи расследовала более важная инстанция. И приговоры у них были значительно тяжелее, чем у суда стражников.
— Сам понимаешь, человек он занятой, мотаться по деревням некогда. Но ведь нужно же! Вот и выносит такие приговоры, аж душа в пятки бежит! А как же иначе-то? Народ должен понимать, что доводить дело до такого суда — себе дороже! А если учесть, что он и другими делами заинтересоваться может… Оттого и не любят тут подобных гостей. Он шутить не будет. Так что… не обессудь, но и на костер ты можешь попасть, и на кол сесть…
— За что? Я ж никого не убивал? Да и нитка эта, вода в легких…
— Никому ничего не доказывает! Ты — чужак! И уже хотя бы и поэтому подозрителен.
— Хм. А если бы я сидел у себя дома, а Вилем шел бы мимо… В таком же случае как было бы?
— Тогда уже он был бы чужаком. Уловил?
— Да… лучше дома сидеть…
— И правильно! Господь указал тебе подобающее место еще при рождении, кто ты такой, чтобы оспорить его волю? Сиди на своем месте и работай! И будешь цел, сыт и в безопасности! А ты мне — вода! Нитка! Да много ли ты видел мертвецов, чтобы знать, что у них и как бывает?
— Ну… если отсюда и в том направлении, — показал я на трактир, до которого было около ста пятидесяти метров. — Уложить в рядок всех мертвецов, к которым я только руками прикасался… Авось и влезут… Может быть…
— Ничего себе! — покачал головою Брог. — Что ж у вас там, откуда ты пришел, за ужасы такие происходят?
— Да ничего особенного не происходит. Живем мы так…
— Ну и жизнь у вас там! Где же это веселое место?
— Москва называется. Город большой.
— Судя по тому, что ты рассказал, я по этому городу, иначе как с мечом в руках, и не ходил бы. Я вон солдатом пять лет отвоевал, так и то столько мертвяков потрогать не довелось. Ты там, случаем, не палачом трудился?
— Да нет. Я вообще-то человек мирный…
— Однако! Мирный, говоришь? Хотел бы я на ваших солдат тогда посмотреть…
Я вспомнил ребят-первогодков на городском сборном пункте, потом представил себе Витьку Петрушевского — командира нашего ОМОНА, моих сослуживцев по Афгану и покачал головой.
— Они у нас тоже… разные бывают.
— Ну, так солдаты всегда разные! Каждый в чем-то хорош, а в чем-то не очень. Ладно. Я распоряжусь, чтобы тебя накормили по-человечески. Когда еще приедет управляющий? Не с голоду же тебе теперь помирать? Мало ли что он придумает? Так что лучше тебе быть покрепче…
